Подошел Двейн, взял одежду, стал вытираться и одеваться.

— А где пояс?

— Поищи, — пожал плечами министр. Двейн поискал, повздыхал и развел руками:

— Неужели я без него пришел?

— У тебя украли пояс?

— Посеял, наверное, где-то. Пойду возле костра посмотрю.

— Ну сходи.

— Схожу. Там в "короля" играют, вы придете?

— К финалу, — усмехнулся министр, — ты сам не хочешь сыграть?

— Да ну, по какой теме?

— По любой.

Двейн засмущался, застеснялся и сбежал, что-то бурча про скромность и гордость, министр тихо рассмеялся, проводил его взглядом, повернулся к Вере:

— Доверчивый. Вы не хотите в "короля" сыграть?

— По какой теме? — захихикала Вера, он улыбнулся:

— Можете хвастаться едой.

— Булат меня победит.

— Он продаст вам корону за новый рецепт. Так что, хотите сыграть?

— Хочу дослушать про то, как реформы Георга Шестнадцатого поиздевались над экономикой. Что он с ней сделал?

Министр опять улегся ей на колени и сказал:

— Он перевел ее с государственных приоритетов на рыночные. Это с любой стороны предательство по отношению к своему народу.

— В смысле?

— Ну вот, например, есть рыночная экономика — есть спрос, есть предложение, есть прибыль. Прибыль надо увеличивать, для этого можно урезать объемы, но увеличить цену, или изменить технологию, снизить качество и расширить рынок сбыта, можно перестроиться на маленький сегмент рынка, делать только люксовый товар, это дешевле и меньше мороки, а прибыль больше. Я тоже так делаю, на предприятиях в Ридии, например, или на моих личных. А предприятия короны, государственные, существуют не для того, чтобы прибыль приносить, а для того, чтобы обеспечить потребности народа. Например, дешевые пекарни так работают, государственные овощные рынки, сезонные распродажи зерна и сахара. Или заводы по производству дешевой ткани, ее изобрели еще триста лет назад, по заказу короля, технология менялась, но сама ткань по своей сути — нет, потому что она идеальна, ее код для документов "материал-1", в быту "единка", это устаревшее слово, еще из Орхуса. Если вы обращали внимание на рынке на одежду рабочих, которые тяжести носят — бледно-серая такая ткань, плотная и мягкая. Это товар народного потребления, ее производится очень много, из нее делают рабочую одежду, одноразовые бинты и пеленки, пищевые мешки, всякое такое, она не вызывает аллергии даже у младенцев, ее есть можно. Из такой же, но белой, делают все предметы первой необходимости, всякие полотенца, постельное и скатерти, она в законе прописана как обязательная для обеспечения больниц, гостиниц и столовых, она дешевая и она везде, ее цена влияет практически на все цены сферы услуг, естественно, ее производят по госзаказу на предприятиях короны. И первое, что сделал Георг после смерти отца, это отдал эти предприятия в долгосрочную аренду.

— И что изменилось?

— Государственные предприятия не платят налоги, потому что в цену их продукции не закладывается добавочная стоимость, они работают в ноль, а если по какой-то причине не выходят в ноль, корона выделяет им дотации. Если наоборот у них есть прибыль, они имеют право выплатить работникам премии или закупить новое оборудование, или что-то другое, по своему усмотрению, один раз в год, а остаток прибыли перечисляют в казну. Так было при отце. А Георг отдал предприятия в аренду министру Рубену, за смешные деньги, потому что они якобы убыточные. Их пятнадцать в стране, он отдал их все. Не продал, потому что тогда же налоги платить придется, а именно отдал в аренду, там договор в палец толщиной, я подозреваю, что Георг его не читал. По договору, арендатор обязан передавать излишки прибыли в казну, но четкая цифра прибыли, которую они имеют право освоить самостоятельно, не оговорена. Так что по факту, у них все время прибыли как бы нет, потому что они то премии руководителям заплатят (себе, в смысле, и родственникам своим), то купят землю "для нужд завода", по документам за десять миллионов, а по факту эта земля и десяти тысяч не стоит, а купил он эту землю у своего племянника. Георг читает общие сводки, он не углубляется, а там все завуалированно, там не дураки сидят. И это только один из примеров, их сотни.

Он замолчал, как будто сам понял, что говорит слишком эмоционально, Вера молча ждала и перебирала его волосы, он через время продолжил, спокойным, ироничным тоном:

— Рыночники, о стране и народе не думают, о своем кармане только. А Георг на блюде вручил им монополию на ценообразование в такой важной отрасли. Они посчитали, что товар пользуется спросом, то есть, надо поднять цену, все равно же будут покупать, никуда не денутся. А эту ткань закупают больницы, а у больниц есть четкая сумма, которую они могут на это потратить, но если раньше они покупали на эти деньги сто простыней, то теперь купят восемьдесят. А им надо сто. To есть, либо они будут покупать что-то более дешевое, что не подойдет для больниц, либо будут использовать старые простыни дольше, а это нельзя делать по нормативным документам. Их будут проверять и штрафовать, а штрафы платить никто не хочет, то есть, будут взятки. А проверяющим тоже не хочется зря штрафовать, они же не дураки, им покажут цифры и спросят — как соблюдать закон при такой ситуации? И все друг друга поймут, и договорятся, а в следующий раз и проверять толком не будут, сразу взятка-подпись и прощай. А потом, если не проверяют, то зачем соблюдать закон? Нарушений больше, условия хуже, люди больше болеют, меньше работают, падают прибыли государства. Но Георг не видит таких зависимостей, а Рубен и его кодла видит, но плюет — им надо бабло делать, они будут жить хорошо, даже если страна развалится, у них заводы и в Ридии, и в Империи, и на островах. Я бы им законодательно запретил иметь активы за пределами королевства, чтобы хоть такой стимул был работать на совесть. И они знают об этом, поэтому делают все, что только могут, чтобы я королем не стал.

"Сами только что говорили, что у вас тоже в Ридии заводы…"

Она прикусила язык и сидела молча, он продолжил:

— Когда я "путешествовал по Империи", они с продуктами такой же финт устроили. Подняли цены на овощи-фрукты, думали, что люди будут больше тратить. А вот почему-то фиг, если у людей нет денег, они ничего не покупают. И в первую очередь они экономят на еде, не на крупах и хлебе, а на фруктах, потому что это вроде как роскошь. И начинают чаще болеть, потому что скудный рацион ведет к общей слабости организма. А тут опять рыночная экономика — ага, покупают много лекарств, значит надо поднять на них цены, все равно же будут покупать, это товар первой необходимости. А вот опять фиг, если у людей нет этих денег, из воздуха они их не сделают, появляется спрос на дешевое и тут же возникает предложение — поддельные лекарства, которые не прошли государственные проверки, поэтому не помогают и иногда даже вредят. Но люди все равно покупают, у них нет выбора. Три эпидемии было пока меня не было, Георг думал, его кто-то проклял. Ага, проклял. Унять надо свою жадность просто, и оборзевших министров успокоить, но дальше носа видеть сложно же, а непопулярные решения принимать — это вообще заоблачно тяжело, был бы я рядом, он бы это на меня спихнул, но меня не было. Я потом вернулся, он мне чуть ли не в ноги падал и рассказывал, как ему было без меня туго. Лично приказ отдал меня вышвырнуть, сволочь, я знаю, я магически допросил исполнителей, они работали с ним напрямую. А изображает, что это происки врагов, и он не имеет к этому отношения, и вообще не знал об этом.