Точно так же Боварт верит в идею, что Ли Харви Освальд был загипнотизирован бывшим агентом ЦРУ Дэвидом Ферри для участия в терактах в Израиле; он намекает, что убийца Освальда, Джек Руби, был загипнотизирован; он утверждает, что Жорж де Мореншильдт, который предположительно знал о заговоре, покончил с собой по постгипнотическому внушению, запущенному телефонным звонком. А то, что де Мореншильдт до этого не раз пытался покончить с собой, он, разумеется, опускает. Затем Боварт переходит к утверждению, согласно которому Джеймс Эрл Рэй, убивший Мартина Лютера Кинга, явился загипнотизированной жертвой ФБР. Когда же он повторяет идею Роберта Кайзера, высказанную в его книге «R. F. К. должен умереть», что убийца Роберта Кеннеди, Си-ран Сиран, также был загипнотизирован и что все эти убийства, согласно Боварту, были делом рук «криптократии» — различных секретных служб США — то всему зданию теории заговора начинает грозить опасность обрушиться под весом собственного идиотизма. Однако указанная разновидность глупости, которую мы находим в книге Боварта, далеко еще не вымерла. Христианская писательница Карла Эмери предлагает через интернет книгу «Тайна. Не болтай.», повторяющую многие из увековеченных Бовартом и другими «фактов».

Наконец, надо сказать здесь пару слов о невероятном случае с Канди Джоунс. В 1976 году Дональд Бейн опубликовал книгу «Контроль за Канди Джоунс», где он описывает, как под гипнозом миссис Джоунс (настоящее имя которой Джессика Уилкокс, однако она взяла имя Канди Джоунс, когда была моделью) вдруг открыла, что в 1960-х работала курьером ЦРУ. Причина, почему для этого понадобился гипноз, та, что она была загипнотизирована в первую очередь тем доктором, работавшим на ЦРУ, который успешно создал в ней вторичную личность. В состоянии транса ее второе «я» посылалось на различные задания; во время одного из этих заданий ее даже пытали, и согласно плану ее должны были заставить покончить с собой, когда она больше будет не нужна.

С учетом явной неправдоподобности создания при помощи гипноза столь совершенного орудия я читал книгу с большим скептицизмом. Мой скептицизм только усиливался одной замечательной параллелью. Если я упомяну, что под гипнозом Канди «вспоминала», как доктор Гильберт Йенсен (которого Бейн старался, но не мог найти) тыкал, колол и обследовал ее, причем часто в сексуальной манере, то читатель вспомнит, наверное, о похищениях пришельцами, которые неизменно включали в себя эти элементы. Это и есть наиболее вероятный сценарий. Ложная память, когда она окрашивается страхом, дает широкий спектр. Этот спектр изменяется в зависимости от культуры и духа времени (Zeitgeist). Нельзя думать, что пугало всегда будет одним и тем же, как на островах Океании, так и в США, или что оно будет тем же самым и в 1800, и в 2000 году. В настоящее время, в так называемую космическую эру, пришельцы — это великие неизвестные; во времена же Канди Джоунс предметом страхов была тайная полиция.

Страхи и развлечения вокруг промывания мозгов в 1950-х годах привели среди прочего к тому, что Военно-воздушные силы США привлекли ведущих ученых и спонсировали исследование вопроса: что же достижимо в реальности? Это исследование позднее было опубликовано в виде сборника «Манипулирование человеческим поведением» под редакцией Альберта Д. Бидермана и Герберта Циммера. Хотя большинство статей в этой книге написаны тяжелым научным языком, к которому многие авторы прибегают, чтобы защитить свой профессионализм, очень жалко, что она не так хорошо известна, потому что послужила бы полезным противовесом возмущающей основную публику беллетристике.

Конечно, ученые допускают, что один человек может повлиять на другого. Именно поэтому у нас и существуют понятия «влияние», «контроль», «манипуляция». Но все их эксперименты и теории указывают, что есть серьезные ограничения таковых возможностей, когда человек не желает оказаться под влиянием. Литературная же и истерическая вера в противоположную идею — что человеком можно завладеть, несмотря на его намерения, — несть пример того синдрома, при котором «те стремления и тревоги, которые не так давно проецировались на понятия колдовства и магии, теперь адресуются ученым». Следователи — это не супермены; никакая техника не является непогрешимой, и для успеха всех техник всегда требуется отзывчивый объект.

Предположим, используются такие физиологические методы, как сенсорная депривация[68]и лишение сна. Эти методы, конечно, гарантировали бы подрыв мозговой деятельности объекта. Он будет с трудом двигаться от усталости и неспособности выполнять сложные задачи, от раздражительности и депрессии, сменяющейся апатией, далее — к безразличию по отношению к правилам поведения, честности и патриотизму, и закончит полным помешательством и дезориентацией. В любой точке ближе к концу он будет охотно сотрудничать со следователем вплоть до того, что признается в преступлениях, которых не совершал: он больше уже не сможет отделять фантазию от реальности. Другими словами, чем больше будет соглашаться заключенный на такое сотрудничество, тем одновременно менее достоверными будут становиться его утверждения.

Некоторые люди обладают способностью выдерживать такие методы дольше, чем другие. Главными факторами здесь являются личность объекта и его позиция по отношению к этому испытанию. Другими словами, если вы приступаете с ожиданиями, что сможете выдержать все, обрушивающееся на вас, то вы с большей вероятностью выдержите, чем если вы испуганы и убеждены в своем «малодушии».

Личность и ее позиция еще более важны, когда дело заходит о более прямых методах, таких как пытка, голодание или угроза боли, — то есть о методах, которые сами по себе не нарушают функционирование мозга. Некоторые люди могут выносить такие пытки до самого конца, тогда как другие быстро раскалываются. Пытки предназначены для «размягчения людей» — для того чтобы сделать их желающими поделиться информацией, потому что без этого желания информация не может быть выдана. Однако снова прослеживается та же штука: чем дольше идет пытка, тем с большей вероятностью будет выдана недостоверная информация. В любом случае пытка далеко не универсальна, потому что если моральное правило не выдавать информацию глубоко укоренилось в объекте, он не будет говорить. Из этого следует, что никого нельзя заставить выдать информацию против его воли и что данная под пыткой информация не обязательно честная. То может быть просто маневр, способ избавиться от пытки.

Наркотики так же ненадежны, поскольку они подвержены в гораздо большей степени, чем может себе представить непрофессионал, таким факторам, как позиция дающего и физиологическая предрасположенность принимающего. Популярная пресса, подогреваемая неосторожными заявлениями одного-двух ранних исследователей, набросилась на некоторые наркотики как на поставщиков истины в последней инстанции, и такое представление было увековечено многими романами и фильмами. Но это ложь: признание, вызванное, например, скополамином или амиталом натрия, может оказаться ничем иным как наркотическим бредом или может быть сделано в нечленораздельном виде.