– Конечно, – Дарси поняла, что душ выключили. Она была не готова к столкновению с Имоджен. Отвернувшись от двери ванной комнаты, Дарси уставилась на крыши Китайского квартала. – Со мной проблем не будет. У меня все под контролем.

Повисло молчание. Дарси не убедила ни Нэн, ни себя.

– В смысле, – запинаясь, продолжила она, – я написала концовку. Просто… не одну.

– Интересно. Нужна помощь в выборе?

Дарси услышала, как открывается дверь ванной комнаты, и зажмурилась.

– Я сама решу, что делать.

– Страшновато, да? Выпускать свою первую книгу.

Дарси не представляла, что ей ответить. Ее охватил страх, однако хуже была неуверенность. Предложение из дневника Имоджен превратило все оплошности Дарси в преступления, стало трещиной в небесах рая для подростковых авторов.

– Я справлюсь, – сказала она.

– Я в тебе не сомневаюсь, Дарси, – заявила Нэн, – но я всегда говорю своим дебютантам: «Ваш первый роман – как первые отношения. Вы по-настоящему прочувствуете принятое решение лишь спустя год», – добавила она и рассмеялась. Дарси попыталась выдавить из себя улыбку. – И ты, скорее всего, запорешь концовку.

– Э-э, я… – промямлила Дарси хрипло. – Мои первые что?

– Ты помнишь свою первую влюбленность, верно? – спросила Нэн.

– Естественно.

– Еще бы! – рассмеялась Нэн. – Вероятно, у тебя она была не так давно, как у меня. Поэтому ты должна знать, что я имею в виду. Первая любовь – удивительная и чудесная, но в глубине ее таится нечто вроде страха. Ты вроде бы не понимаешь, что делаешь. Первые романы – из той же серии.

Дарси сглотнула. В ее горле застрял камень размером с наперсток.

– Как мне это исправить? Книгу то есть.

– Делай то, что можешь, но помни: твой роман не станет самым безупречным в списке твоих будущих произведений. Дарси, он даже не будет ни самым глубоким, ни самым продающимся. Кстати, будет действительно печально, если твой дебют станет пиком твоей карьеры. Мы в «Парадоксе» ждем от тебя отличных романов, Дарси, и нечто большего, чем эта проба пера.

– Но даже если мой роман у меня… первый, я все равно хочу, чтобы он получился.

– Само собой. К счастью, у тебя сейчас есть одна сверхспособность, для ее поисков не нужен опыт.

– Сверхспособность?

– Честность. Напиши самую искреннюю концовку.

Дарси прикусила губу. Она не хотела ничего заканчивать.

– Можешь постараться, например, ради меня? – спросила Нэн.

– А если хеппи-энда не выйдет?

Нэн на несколько секунд задумалась.

– Послушай меня, Дарси… в реальной жизни не слишком много счастливых концовок. Почему бы книгам не восполнить эту разницу?

Нэн повесила трубку, Дарси какое-то время постояла у окна с прижатым к голове телефоном, вполсилы притворяясь, что разговаривает. Разглядывая суету Китайского квартала, она постепенно взяла себя в руки и, наконец, ощутила, что способна дотащиться до кухни.

– Прости, Джен. Ничего не подгорело?

– Все хорошо, – ответила Имоджен, не отрываясь от тушения мяса. – Кто там тебе звонил? Очень важная персона?

– Нэн.

– Проверяет тебя? – Наконец-то их глаза встретились. – Боже, у тебя все в порядке?

– Да, – произнесла Дарси, это было ложью, а врать она не умела.

– Что тебе сказала Нэн? Выглядишь ужасно.

Дарси поняла, что не готова к разговору.

– Она призывала не слишком корпеть над книгой, – ответила Дарси, сглотнув горький комок в горле. – Сказала, что вне зависимости от приложенных усилий я буду стесняться своего первого романа.

– Ого! Она правда такое сказала?

– Не совсем. Скорее, велела не паниковать.

– Не похоже, чтобы это сработало.

– Ага, – согласилась Дарси и не смогла удержаться от вопроса: – У нас все в порядке? У нас с тобой?

Имоджен отложила деревянную ложку и обвила Дарси руками.

– Извини, что я вела себя как полоумная. Это книга, а не ты. Ты же понимаешь, верно?

– Конечно, – ответила Дарси, крепче обнимая Имоджен. – Я знаю, у нас все хорошо.

Очередная ложь, но, возможно, это лучше, чем правда.

На следующее утро я просмотрела местные новостные сайты и интернет-версии газет Сан-Франциско в поисках сведений о Пало-Альто. Ни о расследовании убийства, ни о мужчине, которого обнаружили мертвым дома, ничего не было.

Странное дело – в новостях не нашлось ни слова. Конечно, вряд ли убийца был общительным человеком. Прежде чем кто-то найдет его в кровати, могут пройти недели. Эта мысль не радовала.

На тот случай если меня решит проверить мама, перед уходом в школу я очистила историю поиска в ноутбуке. Этого достаточно, чтобы удержать ее от вопросов, но как насчет полиции? Что, если на моем винчестере остались улики или следы, ведущие ко мне после просмотра новостных веб-сайтов?

Я вздохнула. Если кто-либо решит устроить моему компьютеру серьезную судебную экспертизу, мне все равно будет крышка по десятку других причин: звонки с моего телефона, данные в навигаторе машины. В криминальных шоу хватает крошечной зацепки для того, чтобы схватить убийцу.

Однако в телепередачах всегда был очевиден мотив. Но кому взбредет в голову, что ученица старших классов провела за рулем всю ночь, чтобы убить случайного незнакомца? Если только эта ученица уже прославилась ужасным столкновением с терроризмом, а от опыта такого рода у человека может появиться одержимость смертью.

По крайней мере, моя защита всегда сможет сослаться на сумасшествие.

Добравшись до школы, я поискала машину агента Рейеса, но безрезультатно. С первого дня после зимних каникул он ни разу не появлялся. И прекрасно. Наверное, хорошо, что теперь, когда я стала преступницей, ФБР мной не интересуется. Если бы здесь появился Рейес, меня бы подмывало задать ему ряд вопросов о гипотетических серийных убийцах. А отныне эта идея не такая уж хорошая.

Сначала я отправилась в кабинет учета посещаемости[119]и вручила записку от мамы. Там объяснялось, что она серьезно больна, и, возможно, в следующие месяцы я пропущу часть уроков, помогая ей. Мама была кристально честна, поэтому в записке не оговаривалось мое вчерашнее отсутствие. Однако все предположили то, чего и следовало ожидать, и очень мне сочувствовали.