Чоши Ли, и, немного подумав, отправила Шон Тиня, теперь уже Хонду, в Таганрог, покупать Клунса на предмет «раритетного антиквариата, принадлежащего государству»… Вся беда Хонды была в том, что во время ограбления квартиры Клунса он, уже захватив нужное и даже положив цилиндр с «Некрономником» в карман, посмотрел в зеркало, висящее в углу комнаты, тусклое, старинное, в позеленевше-бронзовой оправе. С этого момента он уже не контролировал себя, а ФСБ контролировала его. Хонда, влекомый каким-то странным и сладким зовом, оказался на пустынном берегу Азовского моря и бросил цилиндр в круг света, родившийся где-то в глубине. В то время Улыбчивый и получил задание найти убийцу Тассова и всех, кто имел к этому отношение, но он уже вышел из-под контроля УЖАСа. Далее все можно связать воедино: смерть коллекционера-корейца, смерть Чоши Ли, смерть Клунса, смерть Шон Тиня, смерть державшего в руках цилиндр — он умер в реанимации — Италии.

Нельзя живым держать в руках «Некрономник»!!!

…Супруга Геннадия Кныша все-таки кое-что вспомнила. Она заинтересовала Сашу тем, что поведала о неких древних свитках, хранящихся у Италии. Саша Стариков заинтересовался этими свитками как-то очень уж сильно и безбоязненно. Степа Басенок после беседы со свидетелем Светланой Анатольевной Кныш скептически пожал плечами:

— Прямо не знаю, что и сказать. Тайник у Италии, исходя из показаний его супруги, где-то на металлургическом заводе, ориентировочно — в мартеновском цехе. — Он посмотрел на своего столичного друга и задал ему конкретный вопрос: — Ты веришь в эту лабуду? Мартеновский цех, полно народу, и тайник вора в законе… Это же не фильм Хичкока.

— Я не верю, — ответил Саша Стариков, — но проверить надо,

«Рыыии!» — неожиданно вскинулся спавший у его ног Пуаро и с тревогой посмотрел на хозяина.

— Вот, — Саша погладил пса, — устами младенца глаголет истина.

«Рыи-ий!» — отмахнулся от этого утверждения сенбернар, но его, как и всех в мире собак, никто из людей не понял…

Мартеновский цех металлургического завода — теплое, в смысле горячее, место.

— Ну-у, — протянул Саша Стариков, — вряд ли мы здесь что-нибудь найдем.

Но они нашли. В раздевалке цеха, в шкафчике под номером шестнадцать рабочего Григорьева, вот уже больше месяца не выходившего на работу из-за полученной производственной травмы. Свитки лежали, как бы в подтверждение истины «самое заметное место — это самое незаметное», в кармане его рабочего костюма. Григорьев был двоюродным братом Италии и спрятал свитки по его просьбе, абсолютно не ведая об их ценности, но чувствуя в них криминальность. Светлана Кныш слышала обрывки разговора Италии с Григорьевым и сообщила об этом оперативникам, то есть Степе Басенку. Он ей нравился.

Саша с непонятным для самого себя волнением стал доставать из цилиндра рукопись… Но в это время сующий всюду свой любопытный нос Пуаро выхватил ее из рук Саши и, зажав в зубах, бросился из раздевалки.

— Стой! — закричал Саша. — Отдай обратно!

Но Пуаро уже мчался к распахнутому зеву мартеновской печи.

— Стой! — Саша почти догнал пса. — Пуаро, не будь собакой! — кричал он.

Но Пуаро ею остался. Он прыгнул вместе с рукописью прямо в раскрывшиеся створки мартеновской печи и мгновенно — никто и не понял как — растворился в огне… «НЕЛЬЗЯ, — гласит древняя мудрость, — ЖИВЫМ ЗНАТЬ ТАЙНУ МЕРТВЫХ…» Как жаль, что люди не собаки.

— Что хоть было там, в этой рукописи? — огорченно спросил подоспевший Степа Басенок у потрясенного смертью Пуаро Саши Старикова.

— Книга мертвых, — ответил Саша, — но она не стоит даже когтя Пуаро.

— Не расстраивайся так сильно, — растерянно проговорил Степан и, пытаясь сгладить свою бестактность, добавил: — Вот помрем и выясним, что это там за писатели, из-за которых гениальные собаки в огонь прыгают.

Стефан Искра облегченно вздохнул и стал уничтожать бухгалтерские файлы УЖАСа. Миллиард долларов жизнеутверждающими ручейками гарантированно растекся по

счетам сотрудников некогда могучего управления. Теперь оставалось последнее — засветить всех этих сотрудников перед спецслужбами России…

Профессор права и юридической независимости МГУ Суланов Лотар Гаврилович оборвал на полуслове ректора университета потрясающей фразой:

— Все, — для убедительности взглянул на часы, — ваше время истекло, я должен срочно идти в ресторан.

— Чего? — простонародно удивился ректор, но, вспомнив о своей воспитанности и интеллекте, добавил: — Можете там и оставаться, я расторгаю с вами договор…

— О Господи! — схватился за голову министр во время заседания правительства. — Елки-палки!

— В чем дело? — встревоженно посмотрел на него премьер. — Утюг забыли выключить?

— Да нет, — смутился министр, — выйти надо часиков на пять.

— Идите, — махнул рукой премьер. — От вас все равно никакого толку нет…

— Зачем нужны мне эти опыты?! — возмутился трижды лауреат Государственной премии, академик РАМН, вирусолог, бросая в камеру со штаммами редких и опасных вирусов окурок. — Пойду лучше в кабак, выпью как следует.

— Я пойду, — угрюмо сказал начальник отдела аналитических разработок ГРУ, вызванный для доклада в кабинет командующего российской разведкой, — что-то голова разболелась.

— Куда? — равнодушно поинтересовался у него глава СВР.

— Мне в ресторан, в «Первую скрипку» надо…

— Понятно, — вздохнул командующий. — И тебя, стервеца, УЖАС завербовал. Ладно, — вздохнул он еще раз, — иди, коль такое дело…

— Все, — отошел от операционного стола Михаил Лутоненко, — будет жить.

— Вы сейчас куда, Миша? — кокетливо поинтересовался у Лутоненко талантливейший, но по всем признакам голубой ассистент. — Вам попутчик нужен?

— Я на гулянку, — строго, но не грубо одернул его Лутоненко. — В смысле в ресторан и без попутчиков тоже, в смысле…

Такого москвичи еще не видели, хотя кто-кто, а москвичи столько всего перевидали, что уже — и давно — видеть ничего не хотят… Между кинотеатром «Россия» и рестораном «София», возле невзрачных железных ворот с надписью «АО "Фарминмет"», стояла странная очередь машин и людей. Поражала не столько очередь, сколько ее контрастность: за невзрачной «копейкой» пристроился роскошный «кадиллак» с двигателем «Норшстарт В8» мощностью 452 л.с., системой ночного видения и бортовым компьютером, а за «кадиллаком» скромно грустила робкая «ГАЗ-24», в хвост которой пристроился вальяжный «роллс-ройс», этакий сибарит среди бедных и богатых хамов. Люди безлошадные, медленно двигающиеся в очереди в самый престижный ресторан Москвы категории «Герцог» под названием «Первая скрипка», были известными и высокодуховными. Впереди грустно и понуро высился куратор Генеральной прокуратуры Миронов, которого, к счастью, заметил выехавший для визуального осмотра странной очереди Хромов.