Акмед усмехнулся:

— На самом деле я знаю намного больше, чем ты, но об этом немного позже. — Он открыл глаза и наклонился вперед. — Тебе что-нибудь известно о Перворожденных?

Рапсодия колебалась. Оказывается, Акмед имел доступ к сведениям, которыми владели великие Дающие Имя.

— Немного, — неохотно призналась она. — Дающие Имя познают древние мифы в последнюю очередь, Акмед. Я только начала их изучать, когда Хейлис исчез.

Дракианин подался вперед так резко, что Рапсодия едва не упала с бревна.

— Подумай хорошенько. Ты должна вспомнить то время как можно точнее. Что тебе удалось узнать о Перворожденных перед тем, как твой наставник исчез?

— Я расскажу тебе все, что помню, хотя это лишь обрывки. Задолго до возникновения людей и лириков наины и им подобные пришли на Серендаир, где жили древние существа, произошедшие от самих стихий и сохранившие часть свойств своих родителей. Их называли Перворожденными. Эфир породил древних сереннов, высоких гибких людей с золотой кожей и золотыми глазами. Они жили очень долго и обладали способностью к великому терпению. Связь с материей звезд подарила сереннам знание гармонии природы и могущество. Название этого народа переводится как «звезда». Такое же имя получили и яркие небесные тела, которые в течение всего года видны над Островом. Серендаир, «Звезда-страна», стал родиной сереннов. Он вошел в историю как одно из пяти мест, где родилось Время.

— А что стало с древними сереннами?

— Постепенно они вымерли. Или разбрелись по миру во время войн второго века.

— А как насчет тех народов, что произошли от других элементов? Тебе о них что-нибудь известно?

Рапсодия напряженно пыталась вспомнить хотя бы обрывки уроков:

— Митлины произошли от стихии воды… Они жили в глубинах морей, омывающих землю, и люди их практически не замечали. Как и древние серенны, они жили очень долго, но мало интересовались событиями, которые происходили вне их владений. Говорят, что люди произошли от них, а человеческие тела возникли из постепенно уплотнившейся соленой воды и прозрачных мембран, содержащих сознание митлинов. Так объясняется стремление людей к морю, а также наличие соли в наших слезах и крови.

Акмед усмехнулся:

— Ты заметила, что Стивен думает, будто «Аббат Митлинис» означает «Единый Бог», «Король Морей» или что-то в таком же духе?

Рапсодия рассмеялась вместе с ним:

— Мне было интересно, слушал ли ты его. Кажется, он сказал — «Повелитель Морей».

Улыбка исчезла с худого страшного лица.

— Ты еще узнаешь, какая опасность таится в небрежном употреблении слов, Рапсодия. Намерьены, безусловно, добавили к истине собственные верования или извратили прежние бесчисленными толкованиями.

— Так всегда происходит, Акмед. Легенды и мифы, которые существуют долгое время, меняются по мере того, как передаются от одного рассказчика к другому. Вот для чего существуют Певцы и Дающие Имя. Наука — а возможно, в немалой степени и искусство — создана для того, чтобы уберечь древнюю историю от искажений.

— Мы еще увидим, к чему это привело… Продолжай. Что тебе известно о других?

Рапсодия развязала ленту и провела рукой по блестящим локонам:

— Я кое-что знаю о кизах. Считалось, что этот народ рожден ветром и им все известно о потоках воздуха и вибрациях мира. Всякий раз, когда их охватывали сомнения, кизы смотрели в небо. Именно они первыми начали изучать астрономию и погоду. Кизы создали музыку и стали предками лиринов. Слово «лирин» происходит от древнесереннского «певец».

Искра веселья мелькнула в глазах Акмеда, но тут же исчезла.

— От них произошли и дракиане. Вот почему мы получили в наследство способность воспринимать вибрации.

Рапсодия удивилась:

— Неужели? В первый раз слышу.

— А ты и не могла о нас знать. Ведь раньше ты не встречала дракиан?

— Нет.

Акмед поплотнее завернулся в плащ, словно ему стало холодно.

— На свете много такого, Рапсодия, о чем ты даже не подозревала и что является тайной для большинства людей, — заметил он. — Но из того, что никто об этом не знает, не следует, что данное явление не существует. Ну, а теперь перейдем к стихии земли.

— Первородной расой земли были драконы, и нам известно о них лишь из легенд первого и второго веков.

Акмед кивнул:

— Мы подошли к последнему элементу. Что ты знаешь про огонь?

Рапсодия покачала головой:

— Знаю лишь то, что услышала сегодня. Ты спрашивал насчет Хейлиса. Я почти уверена, что он исчез перед тем, как собирался рассказать мне об огне. Он приготовил необходимые материалы и инструменты. Я сама помогала ему перед уходом домой.

Взгляд Акмеда стал пронизывающе холодным.

— Ты помнишь, что именно вы приготовили? Рапсодия вновь покачала головой:

— Не очень. Жаровня… Растения и корни… какие-то эликсиры… Он собирался мне все объяснить во время урока, который так и не состоялся. И еще свиток. Он всегда им пользовался во время уроков.

— Значит, вы все приготовили, а на следующий день он исчез?

— Да. Он послал меня собрать редкие манускрипты и музыкальные сочинения. С тех пор я его больше не видела. И ни разу не вспоминала о несостоявшемся уроке — до сегодняшнего дня, когда Посвященный рассказал нам о ф'дорах.

Акмед засунул руку под плащ, вытащил сложенный кусок материи и бросил его на колени Рапсодии. Такими тряпицами вытирают алтарь, кубки и церковную утварь. Девушка держала в руках кусок белой материи с вышитым на нем стилизованным изображением солнца, которое она видела в храме Бетани. Рапсодия присвистнула:

— Ну ты и наглец — красть в базилике при свете дня!

— Как ты думаешь, что означает символ? — спросил Акмед.

Рапсодия раздраженно швырнула платок обратно:

— Меня тошнит от твоих игр, Акмед. Я не глухая и слышала все, что он сказал. Это знак ф'доров.

Дракианин стремительно придвинул свое страшное лицо вплотную к лицу девушки.

— Я оговорился. Что символизирует знак В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ? — В голосе Акмеда слышалось напряжение.

Рапсодия попыталась стряхнуть охватившее ее оцепенение:

— Солнце?

Акмед задумчиво покачал головой:

— Ты так решила Из-за того, что так считают ОНИ. Уверяю тебя, это неверно. Во всяком случае, в старом мире символ использовался совсем в другом смысле.

Рапсодия старалась победить дрожь, но продолжала трепетать, как листок на осеннем ветру.

— Так что же это?

Акмед вновь развернул ткань и мягко, почти любовно, обвел длинным костлявым пальцем золотой круг.