Указывая на ОМП, Грэм утверждал, что ЦРУ использовало сомнительную информацию, которую отяготили личные качества Тенета. Президент Буш обязан остановиться и вооружиться рациональной политикой. Грэм надеялся на выборах 2004 г. нанести Бушу серьезное поражение.

Собственно люди президента начали прозревать значительно позже. Ведущий советник Буша Карл Роув стал усматривать переход позитивного в негативное в Ираке вначале февраля 2004 г. Насилие в разоренной стране усиливалось несмотря на более чем 100 тысяч американских оккупационных войск. Численность убитых американцев увеличивалась с каждой неделей и превзошла цифру две тысячи. Признание Буша и Тенета, что в отношении ОМП американская разведка возможно ошиблась, создало предпосылки видения ошибки во всем предприятии. Роув одним из первых определил опасность в губернаторе Вермонта Говарде Дине. Дин на пути к 2004 г. выступил с безусловным отрицанием необходимости для Америки ввергаться в войну с Ираком. «Одной из сильных сторон Дина было то, что он мог сказать: я не из этой вашингтонской толпы».

Рядом с Дином возник сенатор Джон Керри, но позиции последнего были ослаблены голосованием за иракскую войну. В 1990 г. и в январе 1991 г. Керри, согласно «Конгешнл рекорд», утверждал, что «Ирак создал химическое оружие». В решающее время – в октябре 2002 г. Керри требовал от Саддама «уничтожить свое оружие массового уничтожения». В день начала войны Керри сказал по Национальному общественному радио: «Я считаю оружие массового поражения, имеющееся у Саддама Хусейна угрозой, которую нужно предотвратить». И только значительно позже Керри стал обвинять Буша в отсутствии сотрудничества с ООН и другими международными организациями.

Государственный секретарь Колин Пауэлл и его правая рука Эрмитидж обращали первостепенное внимание на одного из самых влиятельных деятелей иракской эмиграции Ахмеда Челаби, который, как виделось, имел всю поддержку администрации Буша. Он сидел рядом с Лаурой Буш во время президентского послания 20 января 2004 г. Именно Челаби, считало руководство госдепартамента, привил Белому дому идею о наличии у Саддама оружия массового поражения. Госдепартамент продолжал противостояние с министерством обороны. Эрмитидж: «Это дерьмо не склеить».

В авангарде критики иракской политики президента Буша выступили Ричард Кларк, Джеймс Бэмфорд, Ларри Дайэмонд, Джеймс Фоллоуз, Сеймур Херш, Джордж Пакет, Боб Вудвард, Лоуренс Фридмен, Иммануил Воллерстайн, Нир Розен. Такие представители американской элиты как социолог Иммануэль Уоллерстайн заняли позицию, противоположную господствующему триумфализму. Их сила – в самостоятельном видении исторического процесса, в наличии собственного мировидения, в удивительной ясности, с которой он излагает свои аргументы.

Некоторые из них имели немалый иракский опыт. Так Джордж Паркер, прежде чем написать книгу «Ворота убийц», в качестве корреспондента журнала «Нью-Йоркер» семь раз за период 2003– 2005 гг. посещал сражающийся Ирак. Вначале он (как и многие) находился под влиянием интеллектуального лидера эмигрантов – жесткого врага Саддама – Канана Макийя, призывавшего всех освободить Багдад от Саддама Хусейна.

Эти авторы, как минимум, говорят, что, если и рано выносить окончательный вердикт, то на опыте 2003–2006 годов уже можно основательно отстаивать тезис о поразительной американской неудаче на данном этапе, на послевоенном этапе. Через год после американского триумфа произошло резкое ужесточение американо-иракских отношений. В городе Эль-Фаллуджа – на запад от Багдада группа иранцев, действуя уже в традиционной манере, убила четырех американских и гражданских лиц и надругалась над их телами. Синхронно в Багдаде и других городах Ирака начались столкновения войск американской коалиции со сторонниками тридцатиоднолетнего шиитского лидера Муктады аль-Садра. Вооруженные силы последнего, назвавшие себя «армией Махди», уже повернули свои стволы против оккупационных войск проамериканской коалиции.

Но более организованно (чем аль-Садр и его «армия Махди») начали сражение с американцами прежний офицерский корпус Саддама Хусейна в Эль-Фаллудже. В борющихся с американцами частях были прежние «принципиальные противники» – прежняя республиканская гвардия, жители суннитских городов и племен, функционеры прежней правящей партии БААС. Американцы позволили втянуть себя в городские кварталы, где их организованность и даже их техника теряли свою силу.

Две тысячи американских морских пехотинцев при поддержке танков и вертолетов вонзились в Фаллуджу, где их уже ждали многотысячные силы партизан, вооруженных стрелковым оружием, минометами и большим числом гранатометов РПГ-7, очень эффективных в городских кварталах. Партизаны умело отрезали фланги наступающих американцев, избегая лобового столкновения. Американский Левиафан выдвинулся во всю мощь. Используя спутники, пилотируемые и беспилотные разведывательные летательные аппараты, компьютизированную полевую сеть управления, американцы лучше иракцев знали, где находится противник, они лучше ориентировались в руинах города. Война во многом приобрела характер бойни.

Все более складывается мнение об изначальной порочности замысла вторгаться в Месопотамию. Этот замысел был политически наивен и исторически безграмотен. Только безудержный оптимист мог обратиться к строительству зрелой демократии в вязких политических топях между Тигром и Евфратом – на руинах совсем иной страны, многие десятилетия строившей арабский социализм БААС. Журналисты свидетельствуют, что американское военное командование не вело дискуссий, оно не имело джефферсоновского опыта. Один из солдат делил свое время между написанием иракской конституции и подготовкой школы к новому учебному году. И то и другое было вновь и явно непрофессионально.

Наступил период постоянной фрустрации – на недели, месяцы, годы. Вот как пишут даже лояльные Бушу ориенталисты (в данном случае Ричард Фалькенрат): «Американские мужчины и женщины гибнут в Ираке почти каждый день; расходуются феноменальные суммы американских денег; террористы и инсургенты нападают все ожесточеннее; их фронт захватывает международные горизонты; жители Ирака не испытывают благодарности к американцам; внутриамериканская поддержка войне слабнет»[263].

Лоуренс Фридмен указывает, что «советники и наблюдатели, которые еще на раннем этапе предупреждали об опасности оккупации и о том, что столь смелое предприятие требует исключительных усилий, были полностью проигнорированы. Вместо того, чтобы обратиться ко всему политологическому сообществу, американское правительство проигнорировало мнения экспертов, включая сюда даже подготовительную работу государственного департамента»[264].

Джордж Пакер отрицает взгляды типа того, что иракская авантюра была обречена на провал в основном по вине самих неуклюжих иракцев. Но он признает, что все, кто симпатизировал американцам внезапно ощутили тягу к переезду в Америку. А если нет – то их симпатии к инсургентам росли с устрашающей скоростью. Мораль: «Беспечность американских стратегов иракской войны столь велика, что их трудно простить»[265]. Два представителя Совета национальной безопасности клинтоновского периода Дэниэл Бенджамин и Стивен Саймон постарались особо критично осмыслить годы, когда «победа» стала горше поражения. В книге «Следующее наступление: неудача в войне с террором и стратегия как исправить положение»[266]. Главная мысль авторов: односторонность, провокационная риторика, агрессивная тактика команды Буша привели к ошибке – вторжению в Ирак и его оккупации, укрепивших исламский фанатизм, превративших Аль-Каиду из географически ограниченного движения в мировой поток, вдохновляющий террористов всех мастей. Бенджамин и Саймон убеждены, что вторжение и оккупация Ирака увеличила террористическую угрозу Америке и всему западному миру. Ирак стал надежной базой для террористов, здесь они получают бесценный оперативный опыт и дают материал для пропагандистской машины исламистов.