В ответ на его голос справа в лесу послышался треск веток. Все онемели, увидев окровавленного солдата с торчащими из груди стрелами, который, шатаясь, шел к ним.

Тарасенко хотел подать команду, но не мог сообразить, что он, собственно, хотел скомандовать. Вдруг позади бойца из земли со свистом вылетел фугас, приведенный в действие, скорее всего, растяжкой. В доли секунды Тарасенко разглядел жестяной цилиндр, натянувшуюся из земли цепочку, которая выдернула терочный запал. Он хотел крикнуть, чтобы все ложились, но успел только открыть рот, как его снесло взрывной волной с лошади. Шрапнельный снаряд, снаряженный тремя фунтами шнейдерита и десятью фунтами лома металла, заменяющего пули, выплюнул наружу свою смертельную начинку. Тарасенко защитила лошадь. Все осколки достались ей. Зам. начальника окротдела ОГПУ лежал на спине и видел, как вокруг, обливаясь кровью, падают иссеченные люди. Он едва успел отстраниться от упавшей лошади. Послышались дикие вопли, хрипы и стоны умирающих. Лес заволокло дымом.

Кто-то крикнул, что надо отступать.

– Бежим, нас окружают, – поддержали его с двух сторон, и добровольцы беспорядочной толпой рванулись назад по дороге.

– Стоять! – не своим голосом заорал Тарасенко, поднимаясь с пистолетом в руке. Он выстрелил несколько раз в воздух. Чекисты, замыкавшие колонну, встали на пути убегавших и также начали стрелять в воздух. Это отрезвило людей. Они остановились.

– Всем держаться вместе, – скомандовал Тарасенко, – эти сволочи только и ждут, чтобы мы дрогнули, побежали, чтобы добить поодиночке. Если побежите, то никто живым из леса не выберется. Стройся в колонну! Четверо к пулеметам! Держите лес под прицелом. Помогите раненым! Медикаменты в телегах.

Он обернулся и с облегчением увидел, что и Красин и Дудницкий живы, а погибших было меньше, чем ожидал. Человек пятнадцать лежали в зоне поражения фугаса, не подавая признаков жизни. От бойца, который привел мину в действие, мало что осталось. На ветвях висели окровавленные тряпки.

Красин, покрытый пылью с ног до головы, подошел к нему и потребовал скомандовать отступление, пояснив:

– Мы не сможем идти дальше. У нас раненые и убитые.

– Назад в такой ситуации идти тоже нельзя, – спокойно возразил Тарасенко, – сейчас бандиты сбежали, но они будут нас преследовать и бить исподтишка. Я знаю эту тактику. Мы разделим отряд. Раненые останутся здесь, а остальные пойдут вперед. Они не ожидают, что мы продолжим наступление. Быстрый марш-бросок, и мы накроем их логово.

– Я не согласен, – попытался было возразить начальник окрисполкома и осекся, увидев, как чекист демонстративно передернул затвор пистолета.

– Кто не с нами, тот против нас, – криво усмехнулся Тарасенко, прозрачно намекая на то, что будет при невыполнении приказа.

– Я думаю, что нужно продолжить наступление, – поддержал чекиста Дудницкий, – осталось всего-то ничего.

– Вы останетесь с ранеными, – приказал Тарасенко Красину, а затем поймал бегавшую рядом лошадь, которая осталась без седока, запрыгнул в седло и скомандовал: – Стройся!

Окрвоенком на своей лошади встал рядом с ним и тут же получил пулю в голову, которая предназначалась командиру отряда. Одинокий выстрел прозвучал из леса. Кровь брызнула из простреленной головы. Дудницкий уткнулся лицом в лошадиную гриву и мешком свалился на землю. Быстро пригнувшись, Тарасенко выстрелил наугад в сторону леса. Его примеру последовали остальные.

– Не стрелять, – быстро опомнился Тарасенко, – берегите патроны. Выдвигаемся вперед.

Из леса снова прозвучал одиночный выстрел. Чекист вздрогнул, но, похоже, на этот раз стреляли не в них. В глубине леса кто-то вскрикнул. Затем все затихло. Красин стоял на коленях у тела убитого товарища и пытался нащупать пульс, потом понял, что напрасно. Уцелевший глаз окрвоенкома остекленело таращился в небо. Дудницкий был мертв.

– Вперед! Шагом марш, – отрывисто командовал Тарасенко и, пригибаясь к лошади, проехал вперед вдоль колонны.

– Оставьте нам хотя бы один пулемет, – возопил Красин, увидев, как телеги с пулеметными расчетами тоже уезжают. Тарасенко не удостоил его ответом.

* * *

Федор Лопухов был не только отличным охотником, но еще и сапером. Он служил в царской армии, дослужился до штабс-капитана, потом получил тяжелое ранение и ушел на гражданку. Через год случилась революция. Когда к городу подошли красные, он ушел в леса и так там и жил, пока не примкнул к банде. В бандитских набегах он не участвовал, так как не любил кровь и насилие, однако когда пришло известие, что красные снарядили в лес отряд для уничтожения банды, Федор согласился дать бой. Во время своих скитаний по тайге Лопухов обнаружил небольшой склад с боеприпасами в пещере, который, по всей видимости, остался от отступавшей армии Колчака. Атаманша выделила ему четверых человек, местных манси, охотников, и они вместе перевезли из пещеры в лес с десяток мощных противопехотных мин. Заминировав обочину дороги, они стали ждать появления отряда. Все прошло как по нотам. За исключением того, что красные прошли мимо мин. Только одна сработала. Устанавливая заряды, Лопухов рассуждал как охотник, выбирал наиболее удобные для движения места, а красноармейцы просто тупо растянулись в цепь и пошли напролом. Пришлось поработать руками. Несколько бойцов попали в ловушки. Остальных бесшумно убивали стрелами и ножами. Лишь командир разведгруппы красных вывернулся. Избежав стрел, он убил одного из группы Лопухова. Все из-за варварской привычки охотников снимать скальпы с убитых. Погибший раньше времени решил захватить трофей, служивший показателем статуса воина, доказательством его доблести, и поплатился за это. Федор принял решение не преследовать выжившего противника, отступить, чтобы поспешить к озеру. Отряд красных разделился на две части, и большая часть бойцов продолжала движение по маршруту, поэтому следовало подготовить им встречу. Федор попытался было убить командира отряда, облаченного в ненавистную форму ГПУ, но тому поразительно повезло. Пуля поразила другого, а Лопухову пришлось срочно ретироваться из-под шквального огня.

Теперь они быстро двигались к Синему озеру. Султанко Ершиков и Чухла Вогалхов несли на носилках тело убитого охотника. Федор и седой крепкий манси, которого все называли Кучумом, шли сзади, прикрывая. На поясах охотников красовались свежеснятые скальпы красноармейцев. Чуть дальше на поляне у болота паслись их лошади, привязанные к деревьям. К седлу жеребца Федора был приторочен мощный фугас. Его он оставил напоследок. До озера оставалось два километра. Это расстояние на лошадях они покрыли в два счета. У выхода дороги к озеру Федор решил установить гостинец для красных. Чухла повез убитого в лагерь, а остальные спешились и принялись копать яму справа от дороги. Выкопанную землю осторожно складывали на расстеленную шкуру. Глубины в полметра было достаточно. Перед установкой фугаса в яму Федор вывинтил из дна устройства пороховую коробку с запалом и через открывшееся отверстие вытянул и расправил цепочку с разъемным ушком-карабином. Затем он поставил фугас крышкой на землю. В петлю вытяжной трубки просунул конец проволочного карабина, который затем сжал настолько, чтобы один конец его заскочил за другой, и повернул карабин так, чтобы место сгиба пришлось у петли вытяжной трубки. Осторожно вводя колодочку с вытяжной трубкой и капсюлем в центральное отверстие в дне снаряда, Федор наблюдал, чтобы головки двух винтов по бокам отверстия прошли через полукруглые вырезы в шайбе колодочки. Затем он ослабил оба винта отверткой, повернул ключом шайбу на одну четвертую круга, чтобы края ее пришлись под головками винтов, и завернул винты до отказа. Вытер со лба выступивший пот и продолжил работу, думая о подходивших врагах. Он должен успеть до их появления уничтожить все следы и замаскировать мину.