1984 г. четыре стихотворения были включены Л.Н. Рахмановым в журнальные воспоминания, посвящённые Г.С. Гору[14]. В 2002 г. подборка из двух десятков стихотворений со вступительной статьёй А.С. Ласкина, получившего машинопись от своего отца и близкого друга Гора, С.Б. Ласкина, была опубликована журналом «Звезда». В 2007 г. в Вене вышло двуязычное издание стихов Геннадия Гора с немецким переводом и комментариями Петера Урбана[15], опиравшееся на эту же копию машинописи и, частично, рукописи Гора. Кроме того, в 2011 г. подборка из 13 стихотворений с иллюстрациями Г. Кацнельсона и статьёй А.С. Ласкина опубликована в журнале Toronto Slavic Quarterly. Наконец, ещё до первых публикаций некоторые стихотворения приводились в романе С.Б. Ласкина «Вечности заложник», где их пишет персонаж по фамилии Фаустов, прототипом которого является Геннадий Гор.

Помимо машинописи в РНБ хранится тетрадь с автографами 17 стихотворений, озаглавленная «Геннадий Гор. Стихи 1942–1943»[16]. Все остальные сохранившиеся автографы находятся в архиве внучки писателя, Киры Гор (Роквилл, США)[17]. Кроме исправления немногочисленных ошибок и опечаток, допущенных при перепечатке в 1981 г., работа с автографами позволила восстановить некоторые разночтения и варианты, которые оговариваются в примечаниях.

Так как автографы сохранились в виде разрозненных листков и не содержат указаний на авторский порядок (кроме тетради, хранящейся в РНБ и недостаточной для решения этой задачи в отношении всех текстов), в настоящем издании стихотворения расположены хронологически, насколько это позволяет датировка, в лучшем случае содержащая месяц и год. Судя по всему, большая часть текстов была написана Гором летом 1942 г. и только несколько – в 1944 г. Из 95 стихотворений 14 не имеют датировки и, вероятно, написаны в том же промежутке (между июнем 1942-го и концом 1944 г.). Хотя тетрадь, хранящаяся в РНБ, указывает в качестве крайней даты 1943 г., все содержащиеся в ней тексты датированы 1942 г.

Судя по тем случаям, когда сохранилось два или три автографа одного стихотворения, при переписывании и внесении правки Гор иногда полностью снимал датировку либо оставлял только год. По этой причине неполную датировку мы считаем частью авторского текста. Если более подробная датировка указана не на том варианте, по которому публикуется текст, она указывается в угловых скобках: <июль> 1942.

Стихи Гора, в отличие от поэзии Хармса или Введенского, не содержат регулярных нарушений орфографических и грамматических норм (за исключением нескольких просторечных форм типа «остаюся», «развеся»). Немногочисленные очевидные описки и орфографические архаизмы («время онно», «мущины») были исправлены. Что касается пунктуации, то она, по-видимому, сознательно во всех списках была оставлена Гором в «черновом» виде, поэтому в соответствие со всеми современными нормами не приводится.

Помимо текстологической информации в примечаниях содержится краткий реальный и интертекстуальный комментарий, а также указатель наиболее значимых мотивов, встречающихся в стихах и прозе Гора (см. вступительную статью).

1.

Впервые: [Гор, 2002]. Автограф в РНБ, два варианта (с менее подробной пунктуацией и датировкой) в архиве Киры Гор.

снится мне детство… – Мотив возвращения в детство различными средствами, от простого воспоминания до использования волшебства или фантастических изобретений, проходит через всю прозу Гора и по-новому реализуется в стихах (см. № 8, 9, 22, 60, 73). Поскольку собственное детство Гор провёл в Бурятии и Прибайкалье, среди коренных жителей этого региона, эта тема в его творчестве оказалась связана с их историей и мировоззрением, а через это – с идеей мифологизированного «детства человечества». Оба варианта в стихах реализуются как чаемая альтернатива катастрофическому настоящему, в котором линейное течение времени (см. примеч. к № 3 и 15) становится основным препятствием на пути героя к спасению. Кроме того, мотив сна как особого состояния сознания, позволяющего «преодолевать» время и пространство (в т. ч. вернуться в детство), – один из самых частотных в стихах Гора (см. № 2, 13, 19, 21, 23, 27, 44, 48, 51, 57, 58, 62, 70, 73, 74, 79).

Витимкан — река в Бурятии. Слияние Витимкана и Чины образует Витим, левый приток Лены. Неоднократно упоминается в прозе Гора, см. повести «Картины», «Контора слепого».

Входит давно зарытая мама… – В одном из вариантов: забытая. Ср. в «Чревоугодии» (1932) Н. Олейникова: «Зарытый, забытый / В земле я лежу / попоной прикрытый / От страха дрожу». См. сходное семантическое чередование мёртвый-зарытый-забытый в № 10, 20, 35.

Времени нет… – О теме времени у Гора см. примеч. к№ 3.

На стуле сидит лама в жёлтом халате… – В бурятском варианте тибетского буддизма монахи – ламы – носят традиционные одежды жёлтого цвета. Ср. в автобиографической повести Гора «Рисунок Дароткана»: «В каюте кроме нас с тётей было ещё два пассажира: глухонемой… и плосколицый бурятский лама в жёлтом халате. Лама за весь день не произнёс ни одного слова, а неподвижно сидел на койке, подложив под себя ноги и перебирая чётки» [Гор, 1973, с. 67].

За водой на Неву я боюсь опоздать… – В декабре 1941 г. в Ленинграде из-за перебоев в электроснабжении замёрз и перестал функционировать водопровод.

2. КУЛАК.

Автографы в РНБ и в архиве Киры Гор без отличий.

Кулак — Образ кулака-эксплуататора неоднократно встречается в ранней прозе Гора. Ср. в романе «Корова» (начало 30-х гг.): «Вот кулак свирепеет. Он меняет выражение лица, как меняют рубаху, с подобострастного на нахальное, и вот он уже не идёт, он топает и кричит, он машет руками и кричит, он машет руками, точно хочет полетать, и вот всем кажется, что он летит» [Гор, 2001, с. 37].

Но чу! Обернулся уже комаром… – Мифопоэтический мотив оборотничества и связанный с ним «обэриутский» мотив неожиданных превращений в различных вариантах неоднократно возникают в прозе и поэзии Гора, см. № 3, 4, 6, 8, 11, 14, 15, 22, 23, 24, 42, 56, 63, 71, 74, 85. С учётом пушкинского контекста (см. № 4, 7, 22, 75, 77), можно предположить здесь аллюзию на «Сказку о царе Салтане»: «Комаром оборотился, / Полетел и запищал…».

Топором / Утонувший на дне… – См. глагол «тонуть» в сходном контексте в № 4, 13, 14, 55. По своему значению этот сравнительно редкий мотив антонимичен мотиву течения (см. примеч. к № 15) и связан с обездвижением, остановкой времени. Ср. также стихотворение Хармса «Иван Тапорышкин» (1928): «А пудель в реке утонул, как топор…».

3.

Автографы в РНБ и в архиве Киры Гор без отличий.

Здесь… время скакало… и далее: Он время толкает ногой… – Вопрос о линейности времени и обусловленности его восприятия – одна из ключевых тем всего творчества Гора. В идее «преодоления времени» он видит возможность возвращения к прошлому – личному (детство в Сибири) и общечеловеческому (миф), причём эти два временных измерения мыслятся как взаимообусловленные (см. примеч. к