Антонио вскинул свой «Глок» и дважды выстрелил в грудь ошеломленному Крейгу. Тот повалился на колени, издавая булькающие звуки из-за пробитого легкого. Взгляд широко раскрытых глаз блуждал, пока не остановился на Антонио, который подошел и подобрал брошенный капралом M4.

– Хорошая пушка, – заметил он, передавая Лино автомат.

Антонио наклонился к Крейгу. Капрал изо всех сил пытался дышать поврежденными легкими.

– Мы с тобой не такие уж разные, – сказал Антонио. – Оба используем возможности. К несчастью для тебя, я еще и параноидальный сукин сын. – Он лукаво усмехнулся. – Это у итальяшек золотое правило.

Крейг попытался ответить, но захлебнулся кровью. Он завалился на бок, и Антонио ногой перевернул его на спину, вскинул «Глок» и четырежды выстрелил в жирное брюхо. От пуль его живот затрясся, как желе.

Раш поднял руки.

– Я тут ни при чем, – проговорил он. – Клянусь.

– Я тебе верю, – сказал Антонио, указывая «Глоком» на Раша, – но ты свидетель, и ты знаешь мое имя.

– Ты сказал, что не будешь использовать эти пушки против солдат, – сказал Раш, отступая на пару шагов.

– Ты прав, – согласился Антонио. – Я и не собирался, но вот насчет него я ничего не говорил.

– Прошу, – взмолился Раш. – У меня жена и дети.

– Кончай его, и поехали, – буркнул Кристофер.

К ним подбежали двое снайперов с крыши. У обоих были «Ремингтоны 700» с оптическим прицелом – винтовки со скользящим затвором. Фрэнки и Кармин тоже выжили в день нападения почти восемь лет назад, как и их жены из семьи Моретти. Они не были родными по крови, но верно служили Антонио после переезда в Лос-Анджелес.

У Фрэнки во рту была спичка – он жевал ее, чтобы бросить курить.

Антонио кивнул ему и подошел к Кармину. Бывший снайпер также служил в альпийском полку и нашел сегодня хорошее применение своим навыкам.

– Хороший выстрел, – сказал Антонио.

Кармин сплюнул на землю жевательный табак и гордо ухмыльнулся. У него была ямочка на одной щеке – вторую стер осколок гранаты, которая едва не убила его, оставив на память страшный шрам.

Взгляд Антонио скользнул к американскому флагу на дверце «Хамви», и он вспомнил гордость, которую чувствовал, воюя бок о бок с американскими солдатами на Ближнем Востоке. Сержант, стоявший перед ним, был похож на военных, которых он помнил по тому времени.

– Хочешь новую работу? – спросил Антонио. – Получше этой?

Рашу не нужно было долго раздумывать.

– Да, сэр.

– Хорошо. У меня есть место для такого, как ты, но если перейдешь мне дорогу – закончишь, как этот жирный урод.

Антонио повернулся к своим людям и отдал приказ. Те быстро забрали у мертвых солдат АВП оружие и экипировку.

Фрэнки пригнал еще одну машину и открыл багажник. Послышался сдавленный хрип, и Антонио, подойдя, увидел корчащегося бандита с повязанной вокруг рта банданой.

– Достань его, – сказал Антонио.

Фрэнки и Кармин вытащили парня.

– Это кто еще такой? – спросил наблюдавший за ними Кристофер.

– Подонок из «Суреньос», – ответил Кармин.

Латиноамериканец дергался в их хватке, с разбитого лица капала кровь. Фрэнки не оставил на нем живого места.

– Что ты творишь? – спросил Кристофер.

– Начинаю войну, – ответил Антонио. Он снова вскинул M4 и выстрелил в живот «Суреньо». Фрэнки и Кармин разжали руки, и бандит рухнул на асфальт.

Антонио позволил ему отползти. Нужно было, чтобы все выглядело правдоподобно. Постановка удастся, только если АВП поверят в то, что случилось, и для этого нужно было, чтобы им подыграл Раш.

Бандит переполз через стоянку и, обессилев, замер. Фрэнки подбежал к нему, сорвал бадану со рта и швырнул ее на землю.

Антонио запрыгнул в «Хамви» вместе с Рашем и Кристофером, остальные забрались в другие машины. Странно было вновь оказаться в армейской машине, особенно не под итальянским зелено-бело-красным флагом. Но теперь для Антонио имело значение лишь одно знамя – Моретти.

– Почему ты не рассказал мне, что все это планировал? – спросил Кристофер.

– Потому что ты сказал бы мне этого не делать.

– Тут ты прав, – ответил Кристофер. И полуулыбка брата сказала Антонио, что он, наконец, начинал понимать.

– Когда все это закончится, у нас будет дом в Лос-Серритос, как у Энцо Сарконе, и много чего еще. – Антонио хлопнул Кристофера по плечу. – Вот увидишь, братишка. Вот увидишь.

Доминик смотрел на небо с заднего крыльца своего дома в Дауни, к юго-востоку от Лос-Анджелеса. Скромное жилье было немногим лучше, чем на военной базе, но ему нравилось, что у него есть собственная комната.

И иметь задний двор тоже было здорово. Он стоял там, прислушиваясь к грохоту истребителей. С тех пор как над парком пролетела эскадрилья, Дом опасался, что она вернется и на этот раз сбросит свой груз на невинное население Города ангелов.

И на не слишком невинное тоже…

Жизнь рушилась по всей стране, люди получали увечья и гибли в волнах насилия. И пострадавших становилось все больше и больше. Банды воевали между собой, мирные граждане попадали под перекрестный огонь. Наркоманы умирали на улицах от передозировки. Люди дрались за еду и воду, протестующие вымещали злость на полицейских и солдатах.

На прошлой неделе группа АВП попала в засаду, устроенную бандой «Суреньос». Изувеченные трупы были найдены завернутыми в черные флаги с воронами и подвешенными на эстакаде шоссе, словно летучие мыши. Потом взвод морпехов на контрольном пункте близ порта Лонг-Бич расстреляла группа, связанная с «Нортеньос», – у военных забрали оружие, раздели догола и подожгли.

Жертвами стали люди вроде отца Дома, просто пытавшиеся помочь правительству восстановить контроль над Штатами.

Когда солнце скрылось за горизонтом, вдали послышался хлопок выстрела – словно напоминание о том, что правительство теряло контроль над ситуацией.

Особенно плохо дела обстояли в Лос-Анджелесе. Банды становились все сильнее и продолжали организовываться, особенно «Нортеньос», которые процветали при такой анархии.

Дом глотнул воды из бутылки и обернулся на мать с сестрой. За стеклянной дверью кухни Елена готовила ужин – что-то с восхитительно пахнущим соусом для пасты. Это была не та лапша с домашним соусом маринара, которую они ели раньше, но все равно пахло отлично.

Моника сидела за кухонным столом и читала книгу. Телевизор за ее спиной беззвучно показывал новости.

Не считая нормированного питания и отсутствия отца, обстановка мало отличалась от обычного позднего вечера. Родители, как могли, старались сделать жизнь «нормальной». Купили скромный дом вдали от базы, отправили их учиться и заниматься спортом. Но Дом не был уверен, что все когда-нибудь вернется на круги своя. Слишком многое изменилось в последнее время.