Вместо того чтобы думать о колледже, о подготовке к экзаменам или занятиях в местном спортзале, Дом стоял во дворе с висящим за спиной дробовиком и пистолетом за поясом. Он предпочел бы играть сейчас в баскетбол с Камиллой и Лосем или готовиться к следующему бою в «Октагоне», но был здесь и дежурил на заднем дворе.

Месяц назад, когда Роналдо вернулся из Афганистана, он посмотрел Доминику в глаза и сказал, что оружие теперь принадлежит ему и он – главный мужчина в доме. И как бы Дому ни хотелось этого признавать, он знал: рано или поздно ему придется пройти проверку.

Как он себя поведет, если обстоятельства вынудят его отнять чью-то жизнь?

Большинство молодых людей никогда не задавалось этим вопросом, но Дом над ним размышлял, и очень часто. Город неуклонно скатывался в анархию, и, пока отец отсутствовал, Доминик должен был защищать семью.

Раздвижная дверь скользнула в сторону, и из проема высунулась голова Моники.

– Ты что тут делаешь, Дом? – спросила сестра.

– Ничего, просто думаю.

Моника вышла из дома – девочка ростом в пять футов два дюйма[21] с книгой под мышкой. Откинув назад длинные каштановые волосы, она села на плетеный диван и вздохнула:

– Когда папа вернется?

Доминик устроился на стуле напротив нее, чтобы можно было говорить с ней и одновременно смотреть на небо. Вдалеке раздался новый шквал выстрелов.

Моника напряглась, ее карие глаза широко распахнулись.

– Это салют?

– Нет, но ничего страшного, – ответил Дом. – Стреляют далеко отсюда.

Елена подошла к открытой двери. Она кивнула детям, но осталась внутри. Порыв осеннего ветра растрепал ее темные волосы.

Доминик успокаивающе улыбнулся матери.

С тех пор как Роналдо уехал, она казалась… другой. Ссора с мужем в день его отъезда не на шутку потрясла ее. Дом не привык слышать, чтобы его отец кричал, особенно на маму, но угроза апокалипсиса действовала даже на сильнейших.

– Я морпех! Я не могу решать, какие приказы выполнять, а от каких отказываться! – кричал Роналдо, когда Елена отговаривала его от поездки.

Приказы. Долг. Уважение.

Отец научил Доминика всему этому. Но Дом также понимал, почему его мать была против его отъезда. И как бы это ни было эгоистично, он тоже хотел, чтобы отец остался с ними в Лос-Анджелесе. Не потому, что Дом боялся сам заботиться о матери с сестрой, но потому что опасался, что отец не вернется.

Мятежи, теракт в Сан-Франциско, отчаяние простых людей. Вся страна сходила с ума. Дом привык к насилию в «Октагоне» – более того, он сам его жаждал, – но здесь все было иначе.

Это был не спорт. Не какая-нибудь игра.

Вдали завыли сирены: полиция и аварийные службы отвечали на нарастающий хаос. Звуки насилия теперь не возникали эпизодически – они стали больше похожи на непрерывный шум.

– Хотя бы полиция еще выезжает на вызовы, – заметила Моника.

– Ну да, но сколько это продлится? – шепнула Елена, словно не желая, чтобы дети ее услышали.

Дом, однако, услышал и не мог не согласиться. Военные и полиция проигрывали борьбу. Когда два месяца назад в нее впервые вмешалась Национальная гвардия – еще до того, как ее реорганизовали в АВП, – в Лос-Анджелесе наступило странное спокойствие, и какое-то время Дом сохранял оптимизм.

Школы были еще открыты, а люди, у которых была работа, вернулись к ней. Полиция справлялась, как могла, но у них было слишком мало людей, чтобы сдержать мятежников и разбойников, которые ухватились за возможность пуститься во все тяжкие.

Все вышло из-под контроля, когда террористы нанесли удар по Сан-Франциско. Корабль, загруженный удобрениями и низкосортными радиоактивными материалами, взорвался у причала ровно в тот момент, когда к нему приблизились военные и представители порта. Правительство до сих пор не выяснило, кто стоял за терактом, но кем бы ни были эти люди, они достигли цели: половина страны затаилась в страхе. Тогда как вторая половина дралась друг с другом за идущие на убыль ресурсы, пока военные – во всяком случае, большинство – старались не вносить вклада во всеобщее насилие.

После атаки в Сан-Франциско сотни тысяч жителей уехали из Лос-Анджелеса, и каждый день продолжали уезжать целыми семьями в так называемые «зеленые», или безопасные, зоны.

Доминик сжал дробовик, чувствуя прилив тревоги и неуверенности. Однажды ему придется применить оружие – это было лишь вопросом времени.

Моника вернулась к своей книге, а Елена зашла обратно в дом, чтобы закончить готовить ужин.

– Что это? – спросил Доминик сестру. – Астрономия?

– Типа того…

Он наклонился, чтобы рассмотреть обложку, но она отстранилась.

– Это фантастика, – сказала она, усмехнувшись.

– О, твоя тайная страсть?

– Я только что закончила читать книгу про SETI[22]. – Когда брат ничего не ответил, она добавила: – Про поиск внеземной жизни. Читать про поиски настоящих инопланетян интересно, но иногда мне больше хочется читать про придуманных.

Она перевернула книгу, чтобы показать ему обложку. Там были изображены насекомоподобный инопланетянин и космодесантник в полном обмундировании.

– «Звездный десант»[23], – сказал он с усмешкой. – Это же моя книга!

– Я подумала, ты не будешь против, если я возьму ее на время.

Он снова сел и прислонил дробовик к креслу, все еще улыбаясь сестре. Она общалась уже на уровне студентки колледжа, хотя ей было всего тринадцать. А еще она чересчур много болтала – по его мнению. В первом классе учительнице пришлось отодвинуть ее парту подальше от других детей, потому что она не переставала трепаться.

– Интересно, когда нам разрешат вернуться в школу, – сказал он.

– Мне кажется, ты единственный ученик вашего возраста, который реально по ней скучает.

Она вернулась к чтению. Ей хотелось когда-нибудь стать астронавтом, и Дом не сомневался, что так оно и будет, если только страна не развалится.

Хотя его сестра была не по годам образованной, она все же была слишком юна и наивна, чтобы понять последствия происходящего в стране. Дом и сам не был уверен, что понимает. Он знал лишь, что дела шли все хуже, и другие страны помогать не собирались.