1932 г. достаточно подробно исследована в зарубежной историографии В 1995 г. была опубликована монография К. Караманлиса, в которой изучены взаимоотношения Греции с европейскими и балканскими странами. Однако практически остались вне поля зрения историков греко-советские отношения. В этой связи бесспорный интерес представляют новые материалы, найденные в Архиве внешней политики Российской Федерации, которые позволяют выявить ещё одно направление во внешней политике греческого государства – взаимоотношения с Советским Союзом.

Торговые отношения СССР с Грецией регулировались таможенно-тарифным соглашением, подписанным в Афинах 23 июля 1926 г. с правительством генерала Т. Пангалоса.

После падения диктатуры генерала Т. Пангалоса и восстановления конституционного строя правительство Греции приступило к пересмотру всех международных соглашений, заключённых Грецией при диктатуре, в том числе и советско-греческого таможенно-тарифного соглашения, которое якобы было невыгодным для Греции. В греческой прессе появились статьи антисоветской направленности.

В декабре 1927 г. последовало заявление советского правительства по вопросу о генеральном аннулировании взаимных претензий, что несколько смягчило ситуацию в отношениях с Грецией. Однако греческая пресса (за исключением коммунистической газеты «Ризоспастис»), целиком финансируемая английским банком Хамбро и Шеллем, продолжала антисоветскую кампанию. В свою очередь, министр иностранных дел Греции Михалокопулос убеждал торгующих с СССР предпринимателей, что путём нажима обязательно добьётся более выгодных условий торговли с советской Россией[122].

К 1928 г. международная ситуация на Балканах начала складываться для СССР чрезвычайно неблагоприятно. Со всей ясностью обозначился средиземноморский блок – Англия, Испания, Италия. Стали также заметны усилия Англии (при содействии Италии) создать блок балканских государств – Греция, Болгария, Румыния, Венгрия – для того, чтобы изолировать Югославию. Направленность этого блока была явно антифранцузской, но могла целить гораздо дальше. Большая карта в Лондоне и Риме ставилась на Грецию.

21 марта 1928 г. в Женеве был подписан греко-румынский пакт, который, как отмечал полномочный представитель СССР в Греции Устинов, был заключён с ведома Англии и Италии. Именно Италия настаивала на его немедленном подписании[123].

Примечательно, что сразу же после подписания греко-румынского пакта глава греческого правительства А. Заимис уведомил греческих представителей на Балканах, что предстоит подписание греко-болгарского и греко-венгерского пактов[124].

Советским дипломатам было известно, что Италия вместе с Англией проявляли большой интерес к разрешению спорных между Болгарией и Грецией вопросов; это урегулирование взаимных расчётов после обмена населением, соединение греческих и болгарских железных дорог в районе Петрич, выход Болгарии к Эгейскому морю. Целью же их было спешное заключение греко-болгарского пакта. Так постепенно вырисовывалось осуществление большого плана парного пактирования балканских государств, за которым стояли военно-стратегические цели Италии, поощряемой английским правительством. «Непосредственная задача этого плана настолько прозрачна, – писал советский полпред Устинов, – что не нуждается даже в подкреплении документами: речь идёт об отрыве Румынии от Малой Антанты, об изоляции Югославии и, следовательно, вытеснении французского влияния с Балканского полуострова. А это было больше простого нажима на Францию». Комбинация балканских пактов настораживала советскую дипломатию, которая видела в этом попытку создания антисоветского блока, в который вынуждалась к вступлению и Франция. Было известно, что Румыния предлагала Греции «вступить в антисоветский блок»[125]. Греческое правительство под разными предлогами отклоняло это предложение. Через неделю после подписания пакта с Румынией греческий премьер-министр Заимис заверил советского полпреда, что в Совете министров никогда не ставилось вопроса о вхождении в антисоветский блок или разрыва отношений с СССР[126].

Одновременно с балканскими пактами греческое правительство готовилось к подписанию греко-итальянского и греко-турецкого договоров. Греко-итальянский пакт уже был парафирован, но ещё не подписан. Велись переговоры с Турцией, во время которых греческое правительство предлагало лимитировать морское вооружение Турции. В этих условиях Рим затеял «шумиху» вокруг якобы подписания итало-греко-турецкого пакта, что было расценено советской дипломатией как попытка Италии, за которой стояла Англия, оторвать от СССР Турцию, а с другой стороны, оказать нажим на Югославию и Францию, а также на Грецию, чтобы больше выторговать у неё»[127].

Масла в огонь подливала резкая антисоветская кампания греческой прессы, которая открыто заявляла о необходимости разрыва с СССР, например, газеты «Эсперини» и «Эстия» от 2.04.1928 г. «Сами греки начинают смотреть, как на чудо, если мы ещё останемся в Греции торговать», – писал Устинов.

В своем аналитическом донесении М. М. Литвинову полпред писал, что в отношении к СССР греческое правительство руководствовалось двумя моментами. Во-первых, оно уклонялось от признания монополии внешней торговли, от лицензионной системы, требовало фиксации импортных товаров и не соглашалось признать торговое советское представительство в Греции как государственное учреждение, пытаясь приравнять его к частной иностранной торговой фирме. Это могло привести в конечном счёте к разрыву торговых отношений[128].

Во-вторых, греческое правительство настаивало на том, чтобы в официальном порядке удовлетворить так называемые «претензии дипломатов», толкуя при этом понятие «дипломатии» весьма расширительно. Речь шла о компенсации оставшегося после революции в СССР имущества зарубежных представителей. Неудовлетворение советским государством дипломатических претензий позволяло греческому правительству считать, что СССР игнорирует дипломатический иммунитет, и на этом основании отказаться признавать иммунитет советских дипломатов, что было бы равносильно разрыву дипломатических отношений[129]. Тогда-то Устинов и забил тревогу, заявив: «… у нас нет больше плацдарма для отступления и маневрирования, нам нельзя оставлять инициативу в руках греков, нам нужно проявить больше активности, ибо наша пассивность ухудшает наше положение. Тенденция – одно, а темп развития событий – другое»[130].

12 июня 1928 г. греческий парламент по докладу правительства Заимиса-Михалокопулоса аннулировал таможенно-тарифное соглашение между СССР и Грецией. Но уже в июле 1928 г. это правительство пало, и был образован новый кабинет во главе с лидером либеральной партии Э. Венизелосом, что привело к изменению внешнеполитического курса Греции.

На изменение внешнеполитического курса Греции повлияла и международная конъюнктура, а именно англо-французское сближение. Точными оказались прогнозы советских дипломатов относительно будущей направленности внешней политики Греции. В дневнике полпреда СССР в Греции за август-сентябрь 1928 г. указывалось, что налицо некоторое укрепление Малой Антанты. Раньше Англия помогала Италии в её дипломатической работе по изоляции Югославии, теперь положение радикально изменилось – Англия действует умеряюще на Италию и поддерживает Францию, проводя отчасти через неё свою политику на Балканах.

В связи с этим главные усилия Э. Венизелоса будут сводиться в первое время к следующему: определить ориентировку англофранцузского блока и построить в зависимости от этого свою политику в отношении соседей.

В связи с этой ориентировкой Венизелос постарается в первую очередь договориться с Югославией и Турцией. Заинтересованную же в соглашении с Грецией Италию он будет стараться разыгрывать в свою пользу.

В связи с занятой в отношении Болгарии англо-французским блоком позиции Греция не будет спешить договориться с Болгарией. Наконец, создавшееся в Югославии и Румынии неустойчивое равновесие при стабилизировавшемся после