Вышла на работу и сразу попала с корабля на бал, седьмого августа профком вывозил работников дворца на природу. Пытаясь соблюсти библиотечное расписание, воспротивилась. Для чего поездку на природу нужно назначать на субботу? Это самый посещаемый, несмотря на лето, день недели. Прибегут дети поиграть на компьютере, старики почту посмотреть, и такой облом? Вот недовольства-то будет! Ладно, если просто повозмущаются, а если жалобу напишут?

Дамы взволнованно зашумели, глядя на меня с тяжким укором. Они, конечно, тоже были правы: в кои-то веки выдалась возможность поехать на природу, да в рабочий день, да еще за счет профсоюза, а тут начальница артачится! Вера Сергеевна, пребывавшая в удрученном состоянии по поводу вновь загулявшего мужа, мрачно произнесла:

— Да уж, нет счастья в жизни! Все едут, а мы что? И если оставаться, то кому? Жребий бросать будем? Так я и до жеребьевки могу сразу сказать, что мне достанется работать, когда все будут на солнышке расслабляться, мне всегда не везет.

Я вздохнула и залихватски махнула рукой. В конце концов, все сотрудники дворца едут, а мы что, рыжие, что ли? Ежели что, пусть Абрам Серафимович за всё отвечает, он тут главный.

— Ладно, перенесем санитарный день с последнего дня месяца на субботу, библиотеку закроем и отправимся со всеми. Будут, конечно, недовольные, кто-нибудь из читателей обязательно побежит жаловаться в профком, ну да переживем. Едем все вместе!

Дамы неприлично завопили, забыв о достаточно почтенных годах. Люда сразу побежала набирать объявление на компьютере, чтобы вывесить его во всех местах, доступных нашим читателям.

В библиотеку, привлеченный дикими воплями, заплыл Абрам Серафимович. Мне показалось, что он еще больше располнел, в связи с чем вполне мог играть колобка без грима.

— Что за шум?

Я немного сумрачно, с достоинством неся нелегкую ношу руководителя, объяснила:

— Да вот решили ехать на природу всем коллективом. Библиотеку закроем.

Поскольку у босса отношение к книгам было весьма специфическим, он не протестовал. Он без них прекрасно обходился и был уверен, что так же легко без них проживут и все остальные.

— Правильно! Перебьются ваши пенсионеры денечек без газет. В крайнем случае, телевизор посмотрят. А вы, дамы, давайте выдвигайтесь с мужьями и кавалерами. А то мужчин у нас маловато, обслуживать вас будет некому.

У меня сразу всплыл малоприятный для наших мужчин вопрос: и когда они подобный подвиг совершали? До сих пор всё было наоборот. Судя по озадаченным взглядам стоящих вокруг женщин, они думали точно так же.

В субботу ровно в восемь утра мы все были на дворцовой площади. Даже Людмила пришла вовремя, видимо, устрашенная командой Абрама Серафимовича опоздавших не ждать. Некоторые взяли детей, но мои парни были в летнем лагере, чему я только радовалась, под конец этого мероприятия звучали речи вовсе не для детских ушей.

Большой туристический автобус пришел вовремя, демонстрируя поразительную точность. Мы быстренько разместились внутри, Абрам Серафимович собственноручно пересчитал нас по головам, и мы отчалили.

До Белого озера ехали почти два часа. За время дороги всех несколько разморило. Хотя в автобусе и был кондиционер, всё равно хотелось спать. За окнами мелькали леса и поля, но глаза сами закрывались, и полюбоваться пейзажем я не смогла.

Приехали в десять часов, быстренько разделись и кинулись в еще прохладную воду. Над озером поднимался густой туман, и казалось, что входишь не в воду, а в облако. Купание всех оживило и взбодрившийся народ начал раскладывать съестные припасы. Библиотекари, то есть мы, устроились отдельно, вокруг индивидуального одеяла. Приехавшие с нами муж Софьи и друг Людмилы принялись ухаживать за дамами, коих было больше их в три раза. Под напором сотудниц, считающих, что отрываться от коллектива неприлично, я выпила несколько стаканчиков белого полусладкого вина, закусывая бутербродами и фруктами.

К полудню меня изрядно утомили шум, вино и горячее солнце, и я отправилась подальше от веселой компании отдохнуть где — нибудь в теньке. Пройдя вдоль берега пару сотен метров до кипы вольно раскинувшихся взлохмаченных ив, выбрала под ними местечко поуютнее и легла, закинув под голову правую руку. Было тихо, высоко в небе, подгоняемые довольно сильным верховым ветром, плыли невесомые дымчатые облачка.

Ветерок ласково обвевал голову, и я незаметно для себя задремала, разморенная теплом и вином. И снова стала той наивной и доверчивой дурочкой, какой была когда — то. Рядом со мной шел Михаил, не тот чужой и неприятный тип, которым он стал, а милый и родной человек, в которого я была безумно влюблена, открыто мне улыбался и ласково смотрел в мои глаза. И мне было так хорошо… Где-то вокруг были измены, боль, отчаяние, но меня это не касалось, ведь у меня замечательный муж! Самый лучший, самый добрый и порядочный.

Вот он наклонился ко мне, обхватил за шею и прижался к моим губам. Мне стало и сладко, и неловко. Люди же кругом! Я легонько его оттолкнула и попеняла:

— Михаил! Не надо!

В ответ прозвучал совершенно другой, хотя и знакомый, голос:

— Надо! Хотя я и не Михаил!

Откуда вдруг в моем сне появился Влад? Не по сценарию! По сердцу прошла жгучая волна и почему-то стало очень больно. Звезды, они не для меня…

Постепенно горячие руки, ласкавшие мое податливое тело, привели меня в чувство. Я вынырнула из дурмана чувственного сна и уставилась на лежащего со мной мужчину. Пульс сразу зачастил, а ладони стали влажными. Стараясь не показать растерянности, я агрессивно спросила:

— Откуда вы взялись?

Мой голос звучал недружелюбно, но пусть радуется и тому, что я спросонья не залепила ему оплеуху. Хотя и сомневаюсь, чтобы мне это удалось. Не похож он на мужчин, позволяющих взбудораженным дамочкам заезжать себе в физиономии.

С нежной улыбкой, сверкая ровными белоснежными зубами, Влад ласково предложил:

— Давай на «ты» перейдем для простоты общения… — он был сама учтивость, хотя и навалился на меня всем телом, — думаю, что церемониться нам уже поздно.

Я попыталась глуповато воспротивиться сокращению дистанции:

— Мы с вами на брудершафт не пили!

Он вкрадчиво предложил:

— Так давай выпьем, и дело с концом!

От его напора я немного растерялась, но в целях личной безопасности хотела упрямо заявить, что не желаю иметь с ним ничего общего, но тут что-то неприятно защекотало в волосах. Я вывернулась из-под него, села и попыталась испуганно вытряхнуть из спутавшихся волос наглое насекомое, но онемевшая рука не слушалась.

Влад тоже сел и, посмеиваясь, скомандовал:

— Сиди смирно!

Поскольку украшения в виде жуков — пауков меня не прельщали, я замерла, позволив ему распутать мои волосы и выпустить на свободу запутавшуюся в них букашку. При этом он вытащил из моей прически все заколки и распустил волосы по плечам, зарывшись в них руками. Потом повернул меня лицом к себе и погладил щеку. Нужно было протестовать, но слова застревали в горле, и я не могла вытолкнуть их наружу. Неужели я так по нем соскучилась? Не может быть, не такая же я кретинка! Но мои руки сами легли на его грудь и было так приятно ощущать под пальцами его тугие мускулы.