там, лоб потрогал, — Температуры нет, хм-м, странно, — усмехнулся и завел машину, а я так и сижу как дура с протянутыми руками… опустила, — Какие внуки, у меня даже детей нет?

— Гипотетические, — тут же ответила я и невозмутимо, назло ему — пристегнулась, зная, как его оскорбляет эта предосторожность.

По пути мы все еще продолжали ржать, вспоминая лицо Лукьянова и над абсурдностью ситуации в целом. Орали попсовые песни с местного радио и почти поругались с водителем битой десятки, который решил, что съезжать на обочину прямо перед носом без поворотников — это норма, но все обошлось в парочке не самых красочных ругательств. Сергей таки повез меня к себе, не дав даже заскочить домой, чтобы переодеться, но дуться я не стала — у него все равно иммунитет.

В квартиру Сергея я влюбилась с первого взгляда. Нет, она не была примером уюта или дизайнерским шедевром. В ней просто было идеально все, не смотря на чисто мужские оттенки и не захламлённость мелочами. Шторы везде были закрыты, темная мебель удивляла отсутствием пыли, скорее всего такой лентяй, как он, мог озаботиться наличием домработницы, но я не стала уточнять, мне кажется, это было очевидным.

— Я пока в душ, а ты в спальню иди, — велел он, убирая верхнюю одежду в шкаф в прихожей и направился к одной из дверей.

Спальня меня также не разочаровала, ни размерами кровати, ни шкафа… Ее отличало от других комнат лишь наличием большого количества крупных растений в горшках. Я невольно залюбовалась большими сочными и темными листьями, свисающими к полу. Никогда бы не подумала, что ему нравятся цветочки, и пусть среди них ни одного цветущего.

— Эй, ты чего там зависла? — в проеме двери замаячил Сергей, одетый только в полотенце, обернутое вокруг бедер. По обнаженному торсу стекали капельки воды, и я засмотрелась второй раз, любуясь прекрасно сложенным телом своего любовника, иногда даже зависть берет — у меня-то подтянутых мышц отродясь в организме не было, теперь уже и не будет… — А-а-а, — понятливо протянул он. — Нравится моя мини оранжерея?

— А им свет что, совсем не нужен? — спросила я, коснувшись плотного листа какого-то дерева.

— Нет, — рассмеялся мужчина и перехватив за руки, потянул на себя, отвлекая меня от его зеленых друзей, — Я специально такие растения подбирал, что в тени живут.

— Никогда бы не подумала, что у тебя есть наклонности садовода… — изогнула бровь, это же и правда удивительно, он и забота о чем-то живом? Ну, относительно живом.

— А у меня и нет, просто хорошо рядом с ними спится, вот увидишь, — пообещал он, похабно ухмыляясь и скинул на пол полотенце.

— О, это ты поэтому меня позвал, потому что в моей квартире один кактус, и тот засох? — деловито поинтересовалась, опустив взгляд ниже пояса.

— Да? — с подозрительной заинтересованностью в голосе уточнил Сергей, избавляя меня от чертовски тесного наряда, который после рабочего дня нестерпимо хотелось снять, — Почему засох?

— Из солидарности, блин, — фыркнула я и переступила, свалившиеся к ногам шорты.

* * *

Сквозь полудрему ощущаю, как плеча касается холодная рука — уже вернулся из душа? Это ты такой быстрый или я выпала из реальности? Скорее второе, потому что уже глубокая ночь, а силы у меня на нуле. Проходится пальцами по плечу, поглаживая и добирается до локтя, невольно вздрагиваю от холода, но даже не думаю отстраниться. Выгибаюсь и тянусь лопатками назад, касаюсь его груди и перехватив руку своей теплой, тащу вперед к себе на живот.

— Ты что, в холодную воду влез? — спрашиваю сонно, даже не разлепив глаза и тянусь назад, едва не ударив его по носу макушкой, но устроившись на ключицах, все так же держу за руку.

Он молчит, но вытягивает вторую руку, чтобы мне было удобно скатиться на нее, и я так и делаю, а после сгибает в локте и тянется немного отогревшимися пальцами к ребрам, поглаживает. Чувствую, как касается щекой затылка, так уютно. Касается губами обнаженного плеча и, отведя пряди волос в сторону, шеи с едва выступающими позвонками.

— Лен, чего ты такая красивая, а? — немного хрипло шепчет на ухо и вновь касаются губами шеи, — Посмотришь на других, вроде красивые, а разденешь и уже не хочется, а с утра с поплывшим макияжем и того хуже, — усмехается тихо, — А ты красивая всегда, — еще тише добавляет и следом громче, шутливо, — Лен, ты ведьма, да?

— Конечно, — хмыкаю в ответ сонно.

— Может тогда я зря записал тебя в автошколу? — как бы серьезно и задумчиво интересуется, — Тебе же, наверное, в какую-нибудь школу полетов на метле надо, да? — смеется так заразительно, но… что?

Оборачиваюсь и с недоверием пытаюсь разглядеть в темноте черты его лица. Сонливость, как рукой сняло. Переворачиваюсь нелепо и не так быстро, как хотелось бы, но коснувшись лампы на тумбочке, включаю слабый рассеивающийся свет, усевшись на его живот.

— Что ты сделал? — вкрадчиво интересуюсь, перехватив его шаловливые руки и пытливо вглядываюсь в глаза, но губы все растягиваются в улыбке и не дают мне быть грозной.

— Ну…, — и лыбится гад невозможный, до чего же иногда лапочка, а? — Почему бы уже не заняться реализацией твоих желаний, с работой уже ведь покончено.

— Но ты ведь не успел бы сделать это после, а значит сделал до, — прохожусь рукой по груди и ткнув ногтем где-то посередине, продолжаю изображать следователя.

— Я бы все равно забрал тебя с работы сегодня…, — от запинается на слове и немного подумав, поправляет себя, — Вчера.

— Очень кстати позвонила, да? — фыркаю и не сопротивляюсь, когда укладывают обратно на постель, — Поэтому так быстро приехал.

— Ни без этого, — заботливо поправляет мои разметавшиеся волосы, чтобы случайно не придавить, — Комиссию тебе тоже сделали, проблем не будет.

Он явно заслужил что-то… Ну так. Скажем, один несчастный поцелуй, например. Нависает сверху, опершись на постель рукой и это мне на руку. Сама тянусь вверх, едва уловимо касаюсь его губ своими, и он улыбается. Прикрываю глаза, и он сам вновь касается моих губ, будто на пробу, в ожидании отклика, и после того, как отвечаю, уже всерьез. Медленно, нарочно растягивая эти нежные секунды удовольствия и тут же, как с места в карьер, с языком. Напористо и горячо. Напоследок касается моего лба своим. Глаза в глаза. Не знаю, что он видит в моих, а я в его вижу все…

— Может поедим? — его улыбка становится еще шире и плевать, что на часах давно уже за полночь.

Ну разве он не прелесть?

На кухне мы ни