«...а раз уж буду на северо-востоке, думаю завернуть в Нью-Йорк, провести с тобой пару дней».

Здесь? Что за шутки?

Он сохранил сообщение, чтоб не забыть. Потом перезвонит. Гораздо позже. В данный момент надо собраться и встретиться с Джиа и Вики за ленчем.

Побрился, принял душ, вышел пораньше в надежде развеять туман в голове с помощью быстрой хорошей прогулки.

Кошмар с ракшасами... будем надеяться, что тенденция не сохранится.

Выходя, прихватил купленную для Вики книжку. Заглянул внизу, в подъезде, в свой почтовый ящик, обнаружил ежегодный циркуляр местной Малой лиги[8]насчет благотворительных взносов. Уже пора? Он всегда посылает им щедрый анонимный дар. Значит, скоро пора приступать к сбору средств.

Срезал путь через Центральный парк, направляясь к Мидтауну, пробежал рысцой мимо озера с двумя дикими утками и селезнем, вертевшимися в поисках корма вокруг плававшей пластиковой сумки с надписью «Я люблюНью-Йорк» и латексной хирургической перчатки.

Сегодня прохладнее, в парке не так много народу. Сидевший на одном из перекинутых через озеро мостиков парень разламывал хот-дог, деля между утками внизу на воде, ласточками и голубями на мощеной дорожке; женщина гуляла с четырьмя крошечными итальянскими борзыми в подбитых шерстью ошейниках; пронеслась, взявшись за руки, пара на роликах. Дорожка петляла вокруг огромных гранитных шаров, сорная трава вновь пробивалась в трещинах, на одном камне сверху, подстелив дождевик, сидела в позе лотоса молодая женщина, медитировала с закрытыми глазами.

Через несколько дней парк совсем оживет, народ примется греться на солнце на этих камнях. Ивы, дубы, тополя вместе с айлантом, живучим городским сорняком ростом с доброе дерево, полностью оденутся листвой. Влюбленные будут гулять под ручку, мальчишки перебрасываться «летающими тарелками», родители катать коляски, вдоль дорожки встанут фургончики с мороженым, парочки рассядутся на скамейках рядом с отдыхающими в тени стариками.

У статуи Шекспира Джек заметил небольшую кучку народа. Подумал сперва, что тут развернул коммерческую деятельность какой-нибудь мелкий мошенник из тех, что специализируются на сумочках «Луис Вуиттон» за тридцать пять долларов и «ролексах» за двадцать баксов, которых в последние годы практически вымели с Пятой авеню, но люди не расходились. Потом распознал в сторонке двоих дозорных, стоявших на стороже, угрюмо озирая дорожки.

Улыбнулся — наперсточники. Любо-дорого посмотреть.

Один из дозорных еще за пятьдесят футов заподозрил в нем легавого. Парню и его напарнику, стоявшему шагах в десяти дальше, едва стукнуло восемнадцать. Дутые куртки, широкие штаны, расшнурованные бутсалы. Тот, что поближе, чернокожий с обесцвеченными волосами, в надетой козырьком назад бейсболке, сохранял абсолютно бесстрастный вид, но Джек знал, что лазерный взгляд шустрых темных глаз анализирует его одежду, походку, манеры.

Ты меня сильно обидишь, приняв за копа в штатском.

Он замедлил шаг, изобразив на лице любопытство. В команде типичных наперсточников должно быть пятеро ребят. Двое на шухере, двое подставных зазывал и кидала, работающий с наперстком на карточном столике.

Если дозорный сочтет его опасным, то крикнет: «Линяй!» — компания мигом свернется и бросится врассыпную.

Впрочем, он, видно, выдержал экзамен, поскольку с приближением никакой тревоги не возникло. Проходя мимо, сменил шаг на вкрадчивый, вытянул шею, словно желая вступить в игру. Остановился, попятился, как бы гадая, хорошо ли примут.

Высокий худой черный малый в синей вязаной шапке покосился на него и заорал кидале:

— Эй, щас моя очередь! Не тебе одному забавляться! Пусти сыграть. Ты уже у меня взял сорок баксов, дай отыграться. — И повернулся к Джеку: — Эй, браток, иди глянь. Хочу банк сорвать.

Он вопросительно оглянулся, не понимая, к нему ли относится приглашение, снова посмотрел на синюю шапку, ткнув себя пальцем в грудь.

— Ты, ты, — кивнул синяя шапка с массивной крученой золотой цепью на шее, на которой висел огромный золотой бульдог. — Хочу, чтоб проследил, как бы кореш меня не обжулил.

Джек нерешительно шагнул вперед.

Другой ухмылявшийся чернокожий верзила с непокрытой головой подвинулся, освободив ему место:

— Сюда, старик.

Хорошо. Диспозиция прояснилась. Судя по размерам и количеству золотых колец на пальцах у парней, бизнес идет в последнее время неплохо.

— Выигрывать не грех, — заявил кидала в центре полукруга, чернокожий хорек в синей куртке с капюшоном, склонившийся над импровизированным карточным столиком. Лет за двадцать, самый старший в команде, вожак. — Повторяю тебе — никогда не мошенничаю. Может, как раз ты меня обыграешь.

Джек пожал плечами. Что ж, вполне можно попробовать. Возможно, подобное приобщение к реальности прогонит последние воспоминания о явившихся ночью ракшасах.

Он протиснулся на освобожденное место, увеличив до трех число зрителей. Справа от него стояла испанская пара лет тридцати: мужчина с косичкой, с серьгой с бриллиантом и женщина с круглым лицом, глянцево-черными волосами, собранными сзади в тугой пучок.

— Молоток! — похвалил вязаная шапка с приветственной ухмылкой. — Теперь разуй глаза.

Он с улыбкой принял приглашение. Разумеется, рады свежей добыче. Вязаной шапке требуется не лишняя пара глаз, наблюдающих за кидалой, а лишний фраер ушастый у столика. Джек сунул книжку Вики под куртку и присмотрелся к игре.

По его представлению, ей наверняка больше пяти тысяч лет, она гораздо старше своего современного карточного варианта. Взял кто-то три ореховые скорлупки, сухую горошину и принялся обчищать рабов фараона в перерывах между волочением каменных блоков для пирамид. Ныне используются пластмассовые наперстки и маленькие самодельные красные шарики, но цель точно та же: найти лоха, ободрать как липку.

Кидала наклонился над картонным листом, разложенным на двух картонных коробках. Средним, безымянным пальцами и мизинцем левой руки зажимал тонкую пачку десяток и двадцаток, указательный и большой оставались свободными для манипуляций с наперстками и шариком. Руки порхали туда-сюда, так и сяк перекрещивались, проворные пальцы приподнимали и опускали наперстки, перекатывая шарик, красные блики мелькали, но не с такой скоростью, чтоб нельзя было заметить, где он остановится.

Тут, конечно, вся суть заключается. Пусть лопухи думают, будто знают, где шарик.

Джек проигнорировал шарик, прислушиваясь к болтовне кидалы. Это главное. Именно так он дает указания зазывалам.

— Гляди, пока гляделки не лопнут, не заметишь никаких фокусов. Плачу сорок, если поставишь двадцатку. Сотню за сорок, без дураков. Шарик катается, прячется, открывается. Есть — нету, есть — нету, пока все с толку не собьются. Играем на сорок, выкладывай денежки. Я выиграл, ты плачешь, я смеюсь, очень клево.