— Садитесь, пишите донесение в штаб, командующему Северо-восточной группой войск генералу Валениусу…

Минут через десять, когда прибыл капитан Вяйнянен, донесение уже было отправлено.

— Садитесь, дорогой Аксель. Вы уже, вероятно, слышали, что послезавтра к нам сюда, в район Курсу, ожидается прибытие 9-го батальона бригады полевого пополнения?

— Так точно, господин майор!

— Боюсь, что прибудут они слишком поздно, чтобы развернуться. Придётся сходу вступать в бой, а там, сами понимаете, бойцы пороху не нюхали. Потери будут большие. Но выбора у нас нет. Надо сдержать наступление русских, чтобы ваш 17-й салльский успел хорошенько закрепиться на рубеже западнее Ёутсиярви. Нельзя допустить повторения ситуации, в которую попал ваш измотанный боями батальон под Меркъярви, когда 25-й батальон капитана Ахониуса не успел сменить вас на позициях и мы почти без боя оставили посёлок.

— Не напоминайте, командир. Мы тогда потеряли все станковые пулемёты, а прорвавшиеся в тыл советские танки уничтожили несколько грузовиков с армейским имуществом…

— Я вас не виню, капитан! На войне опыт приобретается дорогой ценой. Смотрите, как мы поступим: пока ваш батальон совместно с 25-м готовят оборонительный рубеж западнее Ёутсиярви, 26-й батальон сдерживает наступление русских на рубеже Курсу. Когда прибудет 9-й батальон капитана Крамберга, мы направим его вот сюда, во фланг наступающим частям 420-го полка русских. Сами тем временем отведём 26-й батальон к вам, на рубеж Ёутсиярви.

— А как же 9-й батальон?

— Не волнуйтесь, милый Аксель! После выполнения поставленной задачи, отойдут сюда же, напрямик через болота. Таким образом, мы сосредоточим здесь все четыре батальона.

— Отличное место, господин майор! Дорога в дефиле промеж двух крутых двухсотметровых сопок, а вокруг болота. Не обойти, не подступиться.

— Надеюсь, генерал Валениус успеет перебросить в Пелкосенниеми 40-й пехотный полк и прикроет наш левый фланг. В противном случае 8-й батальон не сможет в одиночку сдержать наступление 273-го горно-стрелкового полка русских с северо-востока и нам тогда придётся оставить и этот рубеж. А делать этого нельзя ни в коем случае, иначе мы поставим под удар железнодорожное сообщение с севером страны. К тому же 8-й батальон ещё сам не прибыл в Пелкосенниеми и будет в лучшем случае завтра к вечеру. Надеюсь, раньше, чем туда дойдут русские. Поэтому я направил остатки первой роты 26-го батальона организовать ещё один заслон, теперь уже юго-западнее Савукоски, и попытаться сдержать продвижение русских хотя бы ещё на сутки.

— Вы сказали остатки, Вильхо?! — изумился капитан Вяйнянен. — Им сильно досталось?

— Не то слово, дорогой Аксель. Столкнулись с тем самым лыжным отрядом, бойцы которого уничтожили под Куолаярви взвод Матти Лайнена из подразделения Т. Кстати, вы уже видели большевистские листовки с описанием наших зверств в их госпитале?

— Так точно, господин майор! Вы были совершенно правы, не стоило нам лить воду на мельницу советской пропаганды. Одно дело расстреливать их санитарные машины с ранеными, устраивая засады на дорогах, и совсем другое резать как телят в госпитальных палатках.

— Не надо ёрничать, мой друг… Кстати, слышали ли вы, что в этом отряде, во всей роте, нет ни одного офицера! Может, и нам стоит от своих избавиться, тогда, глядишь, лучше воевать будем… А если серьёзно, эта разведрота нам как кость в горле. Нужно будет организовать на них охоту, устроить засаду… Но это позже, если удастся удержать Кемиярви… — Вильхо раздражённо ударил кулаком по столу. — Мало того что они парализовали деятельность наших диверсионных групп в этом районе, плотно прикрыли левый фланг своего авангарда, так ещё умудряются выбивать с позиций превосходящие их по численности подразделения. От первой роты осталось немногим более двух взводов, а миномётная батарея вообще уничтожена полностью. Что там за отряд такой? Кто ими командует?

— Ходят слухи, что разжалованный не то капитан, не то майор…

— Тогда всё ясно. Такие люди на войне оказываются наиболее полезными. Они смелее, инициативнее и не мыслят шаблонно. Может, и мне кого-нибудь разжаловать? Как вы на это смотрите, капитан Вяйнянен?

Аксель поспешил перевести разговор в другое русло.

— Скажите, Вильхо, а как русские умудряются так быстро вычислять огневые позиции нашей артиллерии, особенно миномётчиков?

— Всё просто, милый Аксель! Сразу после залпов нашей артиллерии их бойцы собирают осколки. Любой офицер по ним может определить тип, калибр и марку орудия и рассчитать вилку, с какой дистанции ведётся огонь. Направление довольно точно определяется по виду воронок и уже по карте вычисляют наиболее подходящие места, где может располагаться наша батарея, исходя из полученных данных. А дальше дело техники.

— Я знаю эту методику, но неужели у них есть соответствующие таблицы по всем типам орудий, да ещё у каждого офицера? — удивился капитан.

— Ну, может, не у каждого, но, видимо, достаточно… Посмотрите! У нас потери среди миномётчиков в разы выше, чем во всех остальных подразделениях! Нужно немедленно сменить тактику! Отстрелялись шквально и тут же меняйте позицию, правда, времени на корректировку огня уже не остаётся, но это, видимо, меньшее из зол. Дежурный! Пиши приказ! Всем артиллерийским подразделениям отряда Ройнинен…

Подписав приказ, Вильхо вновь обратился к капитану:

— Всё ещё надеетесь, что заграница нам поможет, дорогой Аксель?

— Несомненно, господин майор!

— А помогла она, эта заграница, когда Германия захватила Судеты, а потом и всю Чехословакию, чем-то, кроме нот протеста и совместных заявлений? А когда два кровавых тирана, Гитлер и Сталин, разрывали на куски несчастную Польшу, кто-то ввёл свои войска? Войну, да, объявили. И то только Германии, а дальше-то что? Расселись по окопам вдоль линии Мажино и теперь в блиндажах тушёнку жрут! Так что никто нам по-серьёзному не поможет, дорогой друг, кроме нас самих! Политика не такая уж и сложная штука, если вдуматься. Англия и Франция пытаются с нашей помощью как можно больше истощить Советский Союз и будут всячески подогревать в нас надежду на их помощь, чтобы затянуть войну. Да только расчёт этот неверный! Мало того что большевики закалят свою армию в боях и получат бесценный опыт, так ещё и перестроят структуру РККА, ускорят перевооружение. А война тем временем истощит и обескровит нашу Суоми. Да и линия Маннергейма не будет держаться вечно.

— Что вы такое говорите, Вильхо?! Линия Маннергейма неприступна!

— Не будьте наивны, милый Аксель. Стоит подкатить к ней сталинские кувалды — сотню-другую восьмидюймовых гаубиц и 280-миллиметровых мортир, и через пару недель весь укрепрайон превратится в груду искорёженного бетона. Как только русские смогут это сделать, войне будет дан обратный отсчёт. Но всегда надо надеяться на лучшее, мой друг! Ступайте, у нас с вами много дел.