— Мне надо к бабушке, она живет на улице Садовой, где-то недалеко.

— Первый раз слышу такую, мальчик. Некогда мне, — недоверчиво ответила девушка и ушла.

Тогда Паше увидел магазин с вывеской «Продукты», он забежал туда, уже чуть не плача:

— А можете мне дать телефон маме позвонить? Я потерялся и не знаю, куда идти.

Кассир, привыкшая, что такие пацаны только и норовят стащить шоколадки и жевачки, прикрикнула на него и выставила из магазина.

Совсем потерянный, Паша заплакал и побрел к автобусной остановке. Еще раз поискал номер своего автобуса в расписании на остановке, но не нашел. Тогда он решил идти на большой перекресток и пересмотреть на всех остановках номер своего автобуса. Паша пересмотрел три остановки с трех сторон перекрестка, аккуратно переходя дорогу каждый раз.

Валил снег, и на дорогах и проезжей части было очень скользко. Ни на одной остановке Паша так и не нашел номер своего автобуса, еще три человека отказались дать ему телефон, чтобы позвонить маме.

И вдруг на другой стороне перекрестка Паша заметил полицейский автомобиль, который притормозил на красный свет светофора. Паша бросился к машине наперерез, пока она не уехала. Перекресток был большой, бежать было тяжело по скользкому снегу.

Машина полиции начала уже трогаться, когда Паша подлетел неожиданно со стороны. Водитель резко нажал на тормоз, но машину все равно чуть качнуло вперед и развернуло на снегу. Автомобиль остановился, при этом развороте задев Пашу.

Мальчик упал, сильно ударившись об лед коленкой. Один полицейский выбежал из машины и помог Паше подняться: «Ты куда летишь? Вообще, что ли ничего не видишь? Что с коленкой? Олег, вызывай скорую и второй экипаж», — параллельно обратился полицейский к напарнику.

Тут Паша совсем разревелся, как маленький, и держась за коленку, пожаловался:

— Я ехал к бабушке, но сел не на тот автобус. И телефон у меня сел. Никто из прохожих не дал мне телефон позвонить маме. А можете дать мне телефон, я позвоню маме?

— Ладно, успокойся, как тебя зовут? — спросил тот же полицейский дружелюбно. — Сейчас скорая помощь отвезет тебя в больницу на осмотр, а маме твоей сообщим, куда за тобой приехать.

Экран погас. Дамир посмотрел на всю эту картину, не моргая и раскрыв рот от потрясения.

— Деда Ваня, это что все с этим мальчиком случилось только из-за Дамира? — спросила Рита недоверчиво, и все опять вопросительно уставились на деда.

— Нет, ну нельзя сказать, что только из-за Дамира. Но поведение Дамира внесло свой вклад, стало последней каплей в цепи событий, которая создала эту неприятную ситуацию для Паши. Если представить на минуту, что Дамир вежливо бы со мной пообщался, может, даже помог мне в чем-то — там, сумку донести или хотя бы подсказать, как куда-то пройти, то и мне было бы приятно, что мне помогли, и Дамиру было бы приятно вдвойне, что он оказал помощь. И тогда от нас обоих поплыли по городу светлые волны позитива, и тогда, возможно, телефон у Паши не отключился бы, и он сразу смог связаться со своей мамой.

— Что это значит? Я не поняла, — спросила Дина.

— И мне непонятно, — подтвердила Веста.

— Хорошо. Хотите сейчас покажу вам один фокус? — заговорщицки подмигнул дед.

— А это не страшно? — уточнила Веста на всякий случай.

— Нет. Вы же со мной, — заверил дед. — Просто оставайтесь на своих местах, сохраняйте спокойствие и внимательно смотрите вокруг.

Девочки, сидящие рядом, машинально взялись за руки.

— Ну если вам так удобнее, можно смотреть и так, — заключил дед и хлопнул в ладоши.

Сразу пространство вокруг беседки, сад и все, что могли обозревать дети вдали, перестало быть прозрачным, а наполнилось самыми разными облачками максимально различных форм и размеров. Красные, белые, желтые, зеленые, коричневые, черные, серые, серо-коричневые, сине-голубые, красно-зеленые, фиолетовые шары, прямоугольники, стрелы, палочки, — все двигалось и перемещалось из стороны в сторону, вращалось вокруг, вверх и вниз, куда-то пропадало и опять появлялось с другой стороны, сливалось в фигуры большего размера. С самой большой скоростью неслись огненные стрелы, некоторые облачка плавали еле-еле. Вдруг появлялись откуда-то белые волны, и тогда формы темного цвета куда-то исчезали. Потом появлялись темные волны, и форм темного цвета опять становилось больше. Какие-то формы плавали прямо вокруг детей, но останавливались около оболочки и обходили ее. Вокруг Дамира разные формы тормозили и цеплялись за выступы в его оболочке, которая сжалась и искривилась еще до этого.

Девочки сидели, как вкопанные, и боялись пошевелиться. Не сказать, что картина им понравилась. Казалось, что за этими формами даже трудно дышать. А Дамир вскочил со своего места и начал бегать вокруг беседки, пытаясь отвязаться от форм, которые к нему липли. Но таким образом только насобирал налипших на себя форм еще больше.

— Дамир, сядь и успокойся! — скомандовал дед. — Я же просил сохранять спокойствие.

— А что это такое и почему ко мне все липнет? — продолжая бегать, крикнул Дамир. — Мне что-то это не нравится, мне как-то совсем неприятно становится. Ой, что-то у меня нога заболела! — вскрикнул Дамир, резко остановился и наклонился вперед, положив руки на колени, чтобы отдышаться.

— Поэтому сядь и успокойся! — повторил дед. — Как только сядешь и придешь в состояние спокойствия, они от тебя отстанут. Ты сам их притягиваешь. И с ногой твоей все в порядке, это ты поймал чью-то мысль, заряженную энергией. Сейчас сядь, успокойся и подумай о том, что это не твоя мысль, не твоя энергия, и с твоей ногой все в порядке.

Дамир сел, посидел молча две минуты и опять вскочил.

— Как ты это делаешь, дед? Ты специально это делаешь? Теперь не болит нога, — щурил глаза Дамир.

— Я ничего не делаю. Ты сам все делаешь. Ты видишь, девочки меня слушаются, спокойно сидят, и к ним ничего не липнет. А ты крутишься, как волчок, все беспокоишься, создаешь завихрения энергии, и тянешь к себе все, что попало, — ответил дед.

— И что мне теперь не шевелится вообще, что ли? — буркнул Дамир.

— Да шевелись на здоровье, только сохраняй спокойствие и думай о хорошем. И не придавай значения, если где-то в теле что-то