На живот Стасу опустилась бумажная салфетка. Какой сервис! Нужно было как-то отреагировать. Что-то сказать. Только что? «Спасибо, у тебя волшебные ручки»? «Еще никогда мой status так не поднимался»? «Отныне мой status в надежных руках»? Но пока Дежнев обдумывал ответ, Пипетка вновь опустилась на колени и невесомо коснулась губами его груди. Чуть правее и ниже левого соска. Туда, где билось его сердце.

И Стас промолчал.

Спустя минуту в кабинете щелкнул замок, а потом стукнула дверь. Дежнев вытянул руки за спиной, чтобы извернуть кисть и расщелкнуть кнопку. Жгут со стуком шлепнулся на пол, затекшие руки повисли вдоль кресла. Стас заставил себя снять маску с глаз. В темноте слабо просвечивал прямоугольник дверного проема. Завотделением быстро обтер сперму с тела, благо на столике стояла коробка с вытяжными салфетками, и натянул штаны. Подводя итог случившемуся, он должен был признать, что если с размерами пениса у него всё было нормально, в пределах нормы, то предварительное время коитуса вряд порадовало едкую Пипетку. Это раз. Два: теперь ему будет непросто работать в этом кабинете. Запах секса и адреналина щекотал ноздри. Внутри еще потряхивало.

Стас вышел из кабинета и огляделся в поисках случайных свидетелей. За углом начинался холл. За столом спала — или делала вид, что спит, Татьяна. На скамейке рядом, укрывшись покрывалом, лежала Оленька. Одна или вторая? Впрочем, и акушеркам пробраться мимо бдительных охранниц труда не составит.

Завотделением вошел в освещенную ординаторскую. Выкинул в ведро смятые салфетки. Положил в ящик подобранный с пола жгут. Закрыл ящик. Потом, стараясь не думать, что он делает, Стас открыл шкаф, где висело его пальто, достал из внутреннего кармана портмоне и вынул из него фольговый квадратик. И положил рядом со жгутом.

Он обязательно поймает Пипетку. И отшлепает. Потом. Как-нибудь.

В тишине Таня прекрасно слышала надсадное дыхание Станислава Борисовича и его сдавленные стоны. Он был такой открытый и такой беззащитный, что Татьяне захотелось его пожалеть. Рядом его грудью было отчетливо слышно, что сердце Станислава Борисовича стучало так, будто мчалось наперегонки с ее собственным. Таня вышмыгнула из кабинета, и руки ее были ледяными от волнения. Она дернулась в поисках, где бы спрятаться, но решила, что лучшее место — на виду. Она села стол на посту, уложила руки на предплечья и притихла. Казалось, вечность отстучала на ее барабанных перепонках «Аиду», прежде чем со стороны кабинета УЗИ послышался чуть слышный скрип половицы. Второй заход он там делал, что ли? Даже когда заведующий проскрипел за другой поворот, где находилась ординаторская, Таня боялась шевельнуться. Вдруг он подглядывает? А она тут — раз! — и так подставится. Руки потихоньку согревались, и Зуева сама не заметила, как из притворного сна погрузилась в сон настоящий. Ночь прошла довольно тихо. Ночью ее побеспокоила лишь одна беременная, заявив, что рожает. Ничего она не рожала, схватки были тренировочными, пациентку уложили спать… Однако время было уже половина шестого, и медсестры решили, что смысл на полчаса ложиться. Попили чай с остатками тортика и принялись за утренний функционал. На фоне рутины из градусников, весов и баночек мочи вчерашняя ночь казалась дурным сном. На трезвую голову всё выглядело… дико. Тане в голову пришло слово «необузданно». В руках себя нужно держать. СЕБЯ нужно держать в руках. И ей, и Станиславу Борисовичу. С виду такой интеллигентный человек, а внутри-то — э-ге-гей! И снаружи — о-го-го! Жеребец, блин. Дикий. Мустанг необъезженный.

Таня вдруг осознала, что до этой ночи Дежнев был для нее неким абстрактным набором качеств. Бесплотным призраком идеального мужчины. Реальный Дежнев был… мужчиной. Он пах, как мужчина. Заводился, как мужчина. И на ощупь был тоже мужчиной. Который ворвался в Танино личное пространство, и там сразу стало тесно.

Погруженная в свои размышления, Зуева отнесла анализы в лабораторию и ввалилась в сестринскую. В самый разгар обсуждения.

— Да фигня это! — отмахивалась Марго.

— Да я тебе говорю! — доказывала Оленька почти с пеной у рта, в секунде от того, чтобы рвать на себе рубаху. — У меня подружка рассказывала, что ее подружка…

— О, привет, Таня, — поздоровалась Ангелина. — У нас, видишь, горячие дебаты.

— Кого выбираем? — полюбопытствовала Зуева. Она была личностью политически ленивой и социально безответственной.

— Выбираем, кто — прав, кто — виноват, — сообщила Геля и, подставив под подбородок холеную ручку, приготовилась слушать дальше.

— Я — не виновата, — уведомила Марго.

— А я — права, — парировала Оля.

— Речь-то о чем? — предлагая себя в качестве судьи, спросила Татьяна.

— О симороне, — презрительно выдала Ангелина.

— Лекарство, что ли, новое? — заинтересовалась Зуева.

— Хочешь большой и чистой любви? — спросила ее Геля.

Тане очень хотелось ответить, что на сеновале она сегодня уже была, но из этических соображений она ответила нейтрально:

— Кому же большая и чистая любовь бывает лишней?

Как выяснилось, вопрос был риторический, потому что гламурная акушерка обратилась к Ольге:

— Я тебе говорю: если я надену лучшее платье, сделаю прическу, макияж, каблуки, опять же, натяну, двенадцать сэмэ, а потом еще и винца хлопну — то стоит мне выйти на улицу, у меня полквартала большой и чистой любви будет. Безо всякой магии-шмагии.

— Так, брек, — остановила спарринг Таня. — Тот факт, что ты можешь добиться чего-то без магии, еще не доказывает, что сама магия эффекта не имеет. Может, имеет место суммирование эффекта.

— Вот, видишь, что умные люди говорят! — Ольга вцепилась в аргумент, как бульдог — в любимую игрушку.

— Я слышу, — Ангелина выделила это слово, — что говорят умные люди. Но пока ничего умного не услышала.

— Вы мне всё же расскажите, в чем суть-то, — попросила Татьяна. — Я, может, проникнусь и тоже себе пару палочек прикупю.

— Тут не палочки нужно покупать, а труселя, — брезгливо процедила акушерка. — Красные.

— Красные труселя я всегда готова купить, — призналась Зуева. — А что, магичить можно только в красных трусах? — удивилась Зуева.

— Без. Магичить нужно без трусов, — сообщила Геля, и Татьяна рассмеялась.

— Если магичить БЕЗ трусов, — сказала она, — то хоть какого-нибудь мужика по-любому подцепишь. Это древнейшая магия-шмагия. Вы рассказывайте, рассказывайте, — попросила Зуева.

— Вот, — продолжила Ольга, искоса поглядывая на Ангелину. — Нужно купить красные трусы. На полнолуние. Поносить их. А потом снять, намочить под краном и со словами «Трусы на люстру, мужик — в дом», закинуть на люстру сушиться. Но не больше, чем с третьего раза. Если не получится, значит, еще рано.

— … Тебе идти в баскетболистки, — закончила Геля, но Ольга сделала вид, что не услышала.