– У тебя икота прошла, – сказал он.

Следовало немедленно опровергнуть, что тут есть хоть какая-то связь с поцелуем в лоб, но, к сожалению, меня совершенно загипнотизировали четыре бирюзовых глаза.

– Пошли, – сказал он. – До «Мустанга» уже недалеко.

– Но я… но я ващще-то не хочу домой. Давай еще потусим?

Судя по выражению его лица, согласия ждать не приходилось.

– Забудь. Ты сегодня уже натусилась.

Я надулась.

– Ты такой строгий.

– Радуйся, что не видела меня по-настоящему строгим, фройляйн.

Тихонько ворча себе под нос, я предприняла новую попытку дойти до машины. Первые пять шагов все было благополучно, а потом я едва не свела знакомство с братом мсье Кусто – господином Шиповником. Элиас вздохнул и положил мне руку на талию. Я привалилась к нему и пристроила голову ему на плечо. И глубоко вздохнула.

– Ты становишься ласковой как теленок, стоит тебе напиться, – прошептал он. Я чувствовала, как он поглаживает меня большим пальцем.

– Ты пахнешь Элиасом, – сказала я.

– А ты пахнешь Эмили, которая искупалась в шнапсе.

Я прижалась к нему покрепче.

Непонятно как, но нам все-таки удалось целыми и невредимыми добраться до «Мустанга». Правда, три раза я чуть не упала, так как, прижимаясь к Элиасу, закрывала глаза, но об этом не стоит и упоминать.

– Можно я поведу? – спросила я, когда Элиас распахнул дверь.

– Конечно, милая, – сказал он и помог мне забраться на сиденье рядом с водительским.

Когда я уселась, он наклонился ко мне и стал возиться с ремнем, чтобы меня пристегнуть.

– С биологической т-точки зрения разве не я д-должна наклоняться ф-фперед? – Я хихикнула, а Элиас, округлив глаза, уставился на меня.

– Фройляйн Винтер, – сказал он и откашлялся. – Скабрезные шуточки тут отпускаю я!

– З-звиняюсь, п-просто хотела ут-точнить. – Я передернула плечами, и Элиас, качая головой, вновь занялся ремнем. Вскоре раздался щелчок.

– Вот так, – сказал он и выпрямился. – Вошел.

– Ув-верен? – ухмыльнулась я. – Я не чувствую.

До этого момента я понятия не имела, какое глупое выражение лица может быть у Элиаса. Увы, долго мне этим зрелищем любоваться не довелось. Его губы расплылись в усмешке, и с многообещающим блеском в глазах он вновь склонился надо мной.

– Поверь мне, детка, – шепнул он. – Когда надо, почувствуешь.

Надо или не надо, но я почувствовала только, как вспыхнули мои щеки. Ухмылка Элиаса стала шире. По счастью, он не знает, что горячо стало не только щекам.

– Круть, – сказала я. – Ты меня возбуждаешь.

Упс. Неужели я наконец-то это произнесла?

Элиас растерянно поглядел на меня, подняв брови.

– Скажи-ка, у тебя есть какие-то… гм, секреты, о которых ты до сих пор молчала?

– Тебе понра-авится…

Он кивнул. Вид у него был заинтересованный.

– Ну-у хорошо-о, я тебе скажу, – протянула я. – Иногда я даже думаю о с-сексе. – Я захихикала.

Элиас прижал руку к груди.

– Эмили Винтер, я в шоке!

– Можешь не к-краснеть, ты еще не нас-столько с-старый…

Ответом мне была усмешка. Чем пошлее он ухмылялся, тем больше возбуждал меня… Вот проклятье!

Он взялся за ручку, намереваясь захлопнуть дверь, но неожиданно замешкался и озабоченно осмотрел меня.

– Эмили, ты же не заблюешь мне «Мустанг», правда?

Я засмеялась.

– Небойсь, я все п-проглочу!

Его лицо заметно просветлело.

– Боже, я люблю эту женщину, – пробормотал он себе под нос и захлопнул дверь. Не успела я оглянуться, как он уже оказался на водительское сиденье.

– Ну, поехали, – сказал он, завел мотор и включил музыку. «Интерес сбросить вес», – из колонок забухал рэп под однообразный даб-бит. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать подпевать громко и не в лад: «Дюмди-дюмм, дюмди-дюмм, дюмди-дюмм…»

Меня вдавило в кресло – Элиас нажал на газ.

– По-моему, нам надо обсудить это поподробнее. – Он бросил на меня быстрый взгляд. – Как там насчет твоих мыслей о сексе?

– Ты прям нас-сквозь меня видишь! – Я ткнула в него пальцем.

Он засмеялся и скорчил умильную рожицу, которой позавидовал бы любой щенок.

– Понятия не имею, о чем это ты.

– Ты п-просто п-пользуешься тем, что я в-выпила! Я тебе н-ничего не расскажу!

– Тебе неприятно говорить о сексе?

– Да нет…

– Но тебе неприятно говорить о сексе со мной?

– Ты сожрал Себастьяна? – осведомилась я.

– Воспринимаю это как «да». Не признаешься, почему?

– Потошту… Помошты…

– Потому что я?

– Потошты ф-фсегда ф-фсе представляешь наг-глядно!

– А разве это плохо?

– Да! – сказала я. Как этого можно не понимать? – Ты ф-фсе время представляешь меня голой! – Я была очень сердита, а он веселился от души.

– Так что же мне еще остается? Неужто я не могу побыть с тобой хотя бы в мечтах?

– С-сколько угодно, но чтобы я при этом не с-скакала голой по твоей к-квартире!

Он снова усмехнулся и пустил в ход коварнейшее оружие: тот самый медовый голос.

– Дорогая, – произнес он, – ты для меня не какая-то там дешевая фантазия, если вдруг ты так думаешь.

– Это только с-слова, – пробурчала я.

– Чистая правда, не стесняйся.

– Я в-вовсе не с-стесняюсь.

– Да-да, конечно. – Он подмигнул мне. – Но что-то мы многовато говорим обо мне – давай лучше о тебе.

– Тебе т-только т-того и надо. – Я округлила глаза.

– Твоя очередь, Эмили: о сексе со мной ты тоже иногда думаешь?

Иногда? Я покачала головой.

– Значит, да, – засмеялся он.

Я скрестила руки на груди.

– Ты, п-похоже, думаешь, что н-ниатразим!

– Поверь мне, Эмили, – вздохнул он. – С тех пор как мы знакомы, я думаю о себе что угодно, только не это.

Да уж конечно, подумала я и нарочно представила себе, как он скачет голым по квартире. Так-то тебе, поделом!

Элиас совершенно не собирался прекращать эту игру в вопрос-ответ. Но он не принял в расчет мое необоримое упрямство. В поединке с его любопытством оно вело 11:0. Когда полчаса спустя Элиас остановил машину, он уже смирился со своим бессилием.