них заплатят. Подпольный бардель с налаженой детской проституцей. Каждое слово отдавалось в уме ужасом и страхом, который я тогда испытывала. Отвратительно. Аморально. Чудовищно.

— Марина?

Меня долго не спускали вниз. Я слышала многое из их разговора, но пошевелиться не могла. В тот момент мне казалось, я сломалась окончательно, но нет. Лучше бы я умерла…

— Марина!

Зубы лязгнули, отдаваясь болью, и я с ненавистью уставилась на Грешника. Он держал меня за плечи, и внимательно всматривался в мои глаза. Стало противно от того, что этот человек может прикасаться ко мне, а родные родители нет.

— Пусти… те.

Он сузил глаза, но медлил. Спустил одну руку к моей кисти и прощупал пульс, а я усмехнулась. Тоже мне, благородный рыцарь. Мнимая забота и безопасность за имена, которые им нужны. Но, может быть…

— Что вы сделаете с теми, чьи имена я назову?

— Тебя это не касается.

Как же ты меня бесишь! Я вырвала руку и скинула с плеча его пальцы.

— Касается.

Он вскинул бровь в удивлении и медленно принял позу лотоса. Локти поставил на колени, а пальцы сцепил в замок, и на них я засмотрелась.

— Хорошо, — произнёс он тоном, словно говоря, мол, сама напросилась. — Мы их утилизируем.

Ну же, Рина. Испытывай хоть что-нибудь! Страх, презрение, ужас! Что угодно! Но кроме облегчения я ничего не испытала. «Утилизируем». Какое подходящее слово! Эти люди действительно мусор! Сколько бы денег у них не было, и какое бы лицо они не имели в обществе, то, что я слышала, просто омерзительно!

— Павлоград. Коуб «Никс». Владелец держит детей в плену и заставляет их заниматься проституцией. Его имя Эдгар Совольский.

Грешник моментально слез с кровати и набрал номер. Он повторил своему собеседнику мои слова и слушал его, чего-то ждал, расхаживая по комнате. Я же снова подняла второй телефон и сделала последние заказы. Как реагировать в данной ситуации я не знала, поэтому сделала единственное, что пришло на ум, а затем протянула ему сотовый. Под шумок, так сказать. Грешник действительно даже не стал проверять корзину, а вбил адрес и оплатил покупки. Наверняка привык откупаться от женских капризов и истерик таким образом, но его ждёт небольшая неожиданность. Я не собираюсь сидеть в этих четырёх стенах без дела! В балет мне уже точно не вернуться, значит, направлю себя в другое русло… лишь бы не сойти с ума. А может, я уже сошла, просто не осознаю это?

— Всё сходится, — услышала я его тихие слова и удивилась.

Он стоял, уперев руку в бок, а во второй сжимал телефон и, вроде бы, ничего такого, но вот на лице была такая довольная и в то же время хищная улыбка, что я сразу вспомнила каким он был в том поле. Словно два разных человека стояли передо мной с разницей в пару минут. Но дальнейшее вообще повергло меня в шок!

Подойдя к кровати, Грешник взял моё лицо в ладони и поцеловал в лоб.

— Молодец, девочка! Умница! Ты всё правильно сделала.

От удивления я только и могла, что смотреть, как он подхватывает с вешалки пальто и снова кому-то набирает. Молодец? Правильно? Я только что отправила человека на смертную казнь! Во мне сейчас боролись противоположные чувства. Хотелось обзывать себя последними ругательствами и в то же время вздохнуть с облегчением, ведь ещё на одну гниль в мире станет меньше.

Когда он ушёл, я заметила, что Грешник так и не забрал свой сотовый. Повертела его в руках и снова вошла в магазин, хотела узнать адрес доставки, но он не был сохранен. Пару часов я просто просидела в интернете, читая последние новости, и с каждой минутой волосы вставали дыбом.

Захаров Антон Ахметович. Именно эту фамилию отец называл по телефону. Он был министром обороны и по контролю торговли оружием, как я поняла. Но месяц назад он объявил об официальном открытии силового отдела «С.Б.Р.Р», и со вчерашнего дня «ТрагерИкс» теперь принадлежит ему и некоему Климову Данилу Юрьевичу. Так вот кто пошёл против Кубрынина. Тут и к гадалки не ходи, чтобы узнать кто провернул это всё и благодаря кому я оказалась на свободе. Но если Грешник водит дружбу с такими людьми… Я не знала что и думать.

Однако, узнав о смерти старого импотента, я впервые расслабилась. Ещё не прошла по статье, а просто смотрела на заголовок и поверить не могла в слова. Кубрынин мёртв! Мёртв! Тогда… Значит, они избавляются от последствий?

Я помотала головой, пытаясь взять себя в руки и перешла на сайт новостей. В доме Кубрынина было найдено ещё три девушки, которых он удерживал против воли. Да, я слышала чужие крики, но в памяти они откладывались как далекий фон. Я никогда не видела других. А из статьи следовало, что две из них сейчас были в реанимации, а третья в психушке. Получается, мне ещё крупно повезло.

Когда я дошла до конца, я уже могла в полной мере отдавать отчёт тому, на сколько этот человек отвратителен. Он торговал оружием, наркотиками, детьми. «ТрагерИкс» был лишь ширмой, чтобы прикрывать его делишки, которые он вёл с танлибовцами.

Отложив в сторону телефон, я обняла себя за плечи. Мне действительно повезло. Лишиться возможности вернуться в балет лишь маленькая плата за мою жизнь и свободу. А значит, я сделаю всё, чтобы помочь Захарову, Грешнику и отцу. Я вспомню. Я всё вспомню! Подобные Кубрынину не должны ходить по земле! Сколько жизней они вот так сломали? Скольких убили? И они предали родную страну! Работать на врагов после войны, продавать им оружие… Это просто… У меня уже слова закончились, остались лишь чувства презрения и ненависти.

Пытаясь успокоить расшатавшиеся нервы, я попыталась слезть с кровати, чтобы налить себе воды, но подскочила на месте, когда дверь снова распахнулась. На пороге стоял тот самый Захаров, я узнала его по фото из статьи. В реальности он оказался куда устрашающим, чем на экране телефона. Строгий взгляд, величественная осанка, непроницаемое выражение лица. Каждый его шаг и каждое движение просто кричали о том, насколько он опасен.

— Здравствуй, Рина. Меня зовут Антон Ахметович…

Я кивнула и махнула рукой с мобильником.

— Я знаю кто вы. Читала про вас.

Уголок губ дёрнулся вверх, и мужчина кивнул.

— Я пришёл поблагодарить тебя и, возможно, объяснить, что происходит. Ты готова к такому разговору?

Я кивнула, поджимая под себя ноги и убирая волосы за ухо, но тут в комнату ворвался Грешник. Боже. Если Захарова я опасалась, то