– Рэй, ты сейчас где? – спросил Симмонс.

– Подъезжаю к воротам Хэм Гейт в Ричмонд-парке. Помнишь? Раньше мы часто здесь бывали. Потом у меня запланирована благотворительная акция.

Симмонс прошептал его координаты Волку, который тут же ринулся звонить в оперативный штаб.

– Рэй, ситуация следующая: тебе угрожает смертельная опасность.

Мэр отнесся к этой новости на удивление легко.

– Ну что ж, обычное дело, – засмеялся он.

– Оставайся на месте, к тебе едет несколько машин, они будут рядом до тех пор, пока мы все не выясним.

– А без этого никак?

– Я объясню тебе все при встрече.

Симмонс нажал кнопку отбоя и повернулся к Волку.

– На подходе три наших автомобиля, – сообщил тот. – Ближайший будет на месте через четыре минуты. В одном из них группа быстрого реагирования.

– Хорошо! – сказал Симмонс. – Скажи Бакстер и… этому… как там его… в общем, вели им ехать сюда. Теперь вот что, наш этаж закрыть, никого не впускать и не выпускать. Охране скажешь, что мы встретим мэра в гараже. Вперед!

Тернбл спокойно устроился на заднем сиденье своего «Мерседес-Бенца» Е-класса с личным водителем. Перед тем как сесть в машину, он попросил помощника отменить некоторые дела, запланированные в его плотном графике, чувствуя, что судьба уготовила ему долгий, утомительный день.

Всего два месяца назад мэр получил электронное письмо с угрозами и был вынужден целый день сидеть в своем доме в Ричмонде – до тех пор, пока не выяснилось, что его послал одиннадцатилетний мальчишка из школы, в которую его пригласили в начале недели. Теперь он опасался, как бы и нынешняя ситуация не обернулась столь же бесполезной тратой времени.

Плотный поток машин, в этот ранний час направлявшихся в парк, чтобы провести еще один славный выходной, заставил водителя уступить дорогу. Они остановились рядом с «Роял Стар энд Гартер Хоум», недавно проданным новому владельцу и теперь пустовавшим. Мэр загляделся на великолепное здание, венчавшее собой Ричмонд-Хилл, и подумал, сколько времени понадобится на то, чтобы этот дом, фрагмент долгой и богатой истории Лондона, в припадке деградации и бесчестья превратился в апартаменты для состоятельных банкиров.

Он открыл портфель, вытащил коричневый противоаллергический ингалятор и сделал глубокий вдох. Этот затянувшийся зной принес с собой тучи пыльцы, самым пагубным образом влиявшей на его дыхательные пути, и ему не хотелось опять ложиться в больницу, потому что в течение года он и так лечился там уже дважды. Ему наступал на пятки ближайший соперник, и мэр прекрасно понимал, что его отсутствие на намеченных на сегодня встречах и мероприятиях отнюдь не пройдет незамеченным.

Почувствовав, что внутри нарастает напряжение, он опустил стекло и закурил. Иронию, заключавшуюся в том, что рядом с ингалятором у него всегда лежала пачка сигарет, Тернбл давно не замечал, особенно после того, как стал курить меньше. Он услышал вдали вой сирен и с огорчением подумал, что это за ним.

Рядом резко затормозила патрульная машина, из нее вышел полицейский в мундире и обменялся парой фраз с его водителем. Тридцать секунд спустя они уже неслись вперед, зачастую по полосам для общественного транспорта и на красный сигнал светофора. Когда же к «Мерседесу», который в городе знала каждая собака, по бокам пристроились еще два полицейских автомобиля, он взмолился, чтобы ни одна живая душа не сняла на телефон эту гонку и не обвинила его в нелепой, чересчур острой реакции на возникшую угрозу.

Мэр соскользнул чуть ниже на сиденье и стал глядеть, как просторные дома за окном сменяются компактными офисными зданиями, напирающими друг на друга в бесконечной, изнурительной конкурентной борьбе, и заслоняющими собой небо.

Суббота, 28 июня 2014 года

7 часов 19 минут утра

Возвращаясь в Сатуарк, Эдмундс даже не сомневался, что Бакстер вот-вот собьет какого-нибудь велосипедиста, а когда они выехали на встречную полосу, понеслись по набережной и чуть не передавили пешеходов, пытавшихся перейти улицу в том месте, где их выплюнул вагон на станции метро «Темпл», закрыл глаза.

За решеткой «Ауди» Бакстер прятались синие проблесковые маячки. В нерабочем состоянии заметить их было нельзя, впрочем, во включенном тоже, судя по количеству тех, кому удалось избежать столкновения в самый последний момент. Ручку двери Эдмундс отпустил только тогда, когда Эмили свернула со встречки и поехала по своей полосе, лавируя в плотном транспортном потоке. Чтобы не въехать в зад двигавшегося впереди автобуса, Бакстер притормозила, оглушительный рев двигателя ненадолго стих, и стажер услышал, что у него звонит телефон. На экране высветилась фотография Тиа, привлекательной чернокожей женщины лет двадцати пяти.

– Привет, милая, у тебя все в порядке? – крикнул он в трубку.

– Привет. Ты исчез посреди ночи, потом в новостях рассказали об этом деле и я… Я лишь хотела убедиться, что с тобой все хорошо.

– Мне сейчас некогда. Я тебе потом сам перезвоню.

Голос Тиа прозвучал расстроенно:

– Хорошо. Будешь ехать домой, купи молока. – Эдмундс вытащил блокнот и сделал пометку – в аккурат под определением тетродотоксина. – И пару бургеров с говядиной, – добавила девушка.

– Ты же вегетарианка!

– Купишь бургеров! – нетерпеливо повторила Тиа. – Он добавил их к списку покупок. – Потом «Нутеллы»…

– Боже праведный, что вы делаете? – взвизгнул он.

Бакстер посмотрела на Эдмундса: он заорал, как баба, глаза его расширились от страха. За несколько мгновений до этого она заложила крутой поворот и лихо крутанула руль, лишь на миллиметр разминувшись с другой машиной.

– Черт бы его побрал! – облегченно засмеялась она.

– Ладно… договорились… – сказал Эдмундс, едва переводя дух. – Все, мне пора, целую.

Они проехали мимо будки охранников и по пандусу спустились в подземный гараж Нью-Скотленд-Ярда, не дав Тиа даже попрощаться, потому как телефон тут же потерял сигнал.

– Моя невеста, – с улыбкой объяснил Эдмундс. – На шестом месяце. – Бакстер окинула его бесстрастным взглядом. – Беременна. На шестом месяце.

Женщина и бровью не повела.

– Прими мои поздравления. Я вот думаю, как это мы, детективы, можем так долго спать? Хотя с хнычущим по ночам ребенком тебе это точно не грозит.

Бакстер кое-как припарковалась и повернулась к Эдмундсу:

– Послушай, ты ведь все равно не будешь расследовать убийства. Может, лучше не тратить попусту мое время и сразу вернуться в отдел по борьбе с финансовыми преступлениями?

Она вышла и с силой хлопнула дверцей. Эдмундс остался сидеть один. Его потрясла не ее реакция, не бездушие и даже не явное отсутствие интереса к его будущему отцовству. Просто он подозревал, что Эмили первой сказала ему в лицо правду, и боялся, что она окажется права.