После этого инцидентов на пути в отдел больше не было. Волк поблагодарил сопровождавшего их полицейского и подошел к дожидавшемуся их у двери Финли. Восхождение на восьмой этаж без последствий не обошлось – каждый раз, когда мэр делал вдох, из его груди вырывался громкий свист.

С запертыми ставнями и дверьми отдел казался кошмаром клаустрофоба, а яркий электрический свет – дешевой и жалкой имитацией действительности. Они быстро миновали большую комнату на глазах у сотрудников, поглядывавших на них из-за букетов и компьютерных мониторов. Увидев их, Симмонс резво выбежал из своего кабинета, ринулся навстречу и горячо пожал старому другу руку.

– Рад видеть тебя, Рэй! – сказал он и повернулся к Волку: – Происшествий внизу не было?

– Ложная тревога, – невнятно ответил тот, вгрызаясь зубами в сыр с ветчиной.

– Терренс, я был бы очень признателен, если бы ты объяснил мне, что происходит, – сказал мэр.

– Ну конечно. Пойдем, нам надо с тобой поговорить.

Симмонс ввел их в допросную комнату и запер дверь.

– Я послал к твоему дому патруль. Думаю, тебе нелишне будет знать, что Мелани и Рози в безопасности.

– Я по достоинству це…

Мэру стало трудно дышать, еще когда они шли через офис. Теперь же он стал хватать ртом воздух, захрипел и закашлялся, разбрызгивая слюну. Давно привыкнув к чувству, будто у него на груди сидит здоровенный детина, он схватил портфель и нашел спасительный ингалятор, на этот раз синий. Потом сделал пару вдохов и почувствовал явное облегчение.

– Я по достоинству ценю твою заботу. Спасибо.

Мэр выжидающе посмотрел на Симмонса. Уловив намек, тот принялся расхаживать по комнате.

– С чего бы начать? Ты, конечно же, слышал, что сегодня утром мы обнаружили шесть трупов. Но все оказалось не так просто и дело этим не ограничилось…

Следующие пятнадцать минут Симмонс в подробностях объяснял что произошло. Волк все это время хранил спокойствие. Его удивило, что босс поделился с мэром деталями, которые они ни за что не стали бы сообщать прессе, но Симмонс, очевидно, всецело доверял другу и детектив подумал, что тот заслужил на это право. Единственное, чего старший инспектор не стал открывать, даже когда мэр спросил его напрямик, это имена остальных пяти фигурантов списка.

– Не хочу, чтобы ты понапрасну беспокоился, здесь ты в полной безопасности, – заверил его Симмонс.

– И как долго, Терренс, ты собираешься меня здесь держать?

– Как минимум до полуночи. В этом случае убийца не сможет претворить свою угрозу в жизнь. Потом мы, конечно же, усилим твою охрану, но это не помешает тебе вернуться к привычному образу жизни. – Мэр покорно кивнул. – Прости, но чем быстрее мы поймаем этого ублюдка, тем быстрее ты отсюда выйдешь, – сказал Симмонс, направляясь к двери. – С тобой останется Коукс.

Мэр встал, чтобы поговорить с Симмонсом с глазу на глаз. Волк отвернулся, будто стена, уткнись он в нее взглядом, могла помешать ему услышать то, что говорилось в крохотном кабинетике.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – прохрипел мэр.

– Ну конечно. С тобой все будет в порядке.

Симмонс вышел из комнаты. Волк с мэром услышали его приглушенный голос, отдававший распоряжения полицейскому у двери. Мэр поднес ингалятор ко рту, еще два раза глубоко вдохнул и только после этого повернулся к Волку. После чего выдавил из себя улыбку – на этот раз чтобы выразить полнейший восторг от того, что в напарники ему в этот день достался печально известный детектив.

– Ну, – сказал он, подавляя рвущийся наружу новый приступ кашля, – и что теперь?

Волк взял первую стопку бумаг, предусмотрительно оставленных для него на столе Симмонсом, откинулся в кресле и положил ноги на столешницу.

– Теперь будем ждать.

Суббота, 28 июня 2014 года

12 часов 10 минут дня

Время тянулось медленно, часы уходили впустую, и в затаившем дыхание офисе постепенно установилась атмосфера обиды и гнева. Самой горячей темой, которую шепотом обсуждали сотрудники, стала вопиющая несправедливость, проявившаяся в том, что такую «знаменитость», как мэра, окружили повышенной заботой и вниманием, а других, не столь известных в городе жертв, бросили на произвол судьбы. Бакстер подозревала, что этот новый эгалитаризм в устах самых шовинистически настроенных и узколобых людей, которых она когда-либо знала, обуславливался не столько желанием сделать мир чуточку справедливее, сколько стремлением возвысить себя в собственных глазах. Хотя, если честно, они говорили дело.

Сотрудники, оставшиеся при своем мнении, то и дело поглядывали на дверь, чуть ли не желая, чтобы что-нибудь произошло – просто чтобы оправдать доставленные им неудобства. И это несмотря на то, что у всех накопилось столько бумажной работы, составлявшей малоприятные девяносто процентов работы детектива, что вполне можно было и посидеть. Горстка полицейских, вернувшихся после тринадцатичасового дежурства, оттащила к стене белую демонстрационную доску, на которой Волк разместил свой жуткий коллаж. Не в состоянии поехать домой, они выключили в комнате для совещаний свет, чтобы хоть немного отдохнуть перед следующим дежурством.

Когда к Симмонсу с просьбой выпустить его в виде исключения обратился седьмой человек, он вышел из себя и после этого донимать его подобными вопросами больше никто не осмелился. У всех были свои серьезные причины, он прекрасно понимал, что его энергичные действия самым отрицательным, а то и непоправимым образом скажутся на расследовании других важных дел, но сделать ничего не мог. Старший инспектор сожалел, что это случилось именно с Тернблом, потому как их дружбу ему потом обязательно припомнят, хотя окажись на месте мэра любой другой фигурант списка, он принял бы точно такое же решение. Мир наблюдал за испытанием, выпавшим на долю столичной полиции. Если она проявит себя слабой, уязвимой и неспособной предотвратить убийство, зная о нем заранее, то последствия будут самыми что ни на есть разрушительными.

В виде дополнительного затруднения в его кабинете, как у себя дома, обосновалась коммандер, поэтому ему временно пришлось расположиться за свободным столом опытного дознавателя, детектива-инспектора Бенджамина Чемберса, улетевшего отдыхать на Карибы. Ему стало интересно: а до Бена долетели новости об убийствах? Смог бы он пролить свет на столь запутанный случай, если бы был рядом?

Бакстер все утро разыскивала хозяина квартиры, в которой был обнаружен труп. Она думала, что до этого в ней жила семья, не так давно сыгравшая свадьбу, и их новорожденный ребенок. Эмили считала, что конечности мужа и жены тоже могли использоваться при составлении трупа, и не желала надолго задумываться о судьбе беззащитного маленького ребенка. Но потом с облегчением обнаружила полное отсутствие сведений о регистрации брака и поняла, что скупые сведения, предоставленные доверчивому владельцу жилья, были чистой воды ложью.