«Меня будто бы кто-то зовет», – запаниковал Глеб.

Он слышал о людях, у которых в голове звучали голоса. Обычно это были фигуранты кровавых уголовных дел, признанные невменяемыми и до конца дней своих обреченные сидеть в спецпсихушках.

«Возвращайся!» – на этот раз слово прозвучало отчетливо.

Стриженый затылок уже расплачивался. Глеб вывалил свои покупки на ленту транспортера, мельком глянул на удаляющегося мужчину и вдруг понял, что видел он его совсем недавно, во дворе, у машины доставки. Тот же плащ странного цвета – вроде и серый, а вроде и коричневый, та же чуть ссутуленная спина.

«Ну и что? – прорываясь сквозь неумолчное «возвращайся», задал себе вопрос Глеб. – Пошел человек за бутылкой водки, чтобы расплатиться с грузчиками. Или просто еды зашел купить. Или еще зачем-то. Пить надо меньше, вот что. И больше спать».

Домой Глеб почти бежал. Пакеты с покупками оттягивали руки. Несмотря на достаточно прохладный осенний день, ему было жарко. Вот и родной двор. Осталось пройти буквально сотню метров. Красно-оранжевого микроавтобуса нет и в помине, все спокойно, все в порядке.

«Да что со мной такое? – разозлился Глеб. – Зачем я себя успокаиваю, ведь ничего же не произошло!»

И тут он увидел, как мужчина со стриженым затылком выходит из его подъезда. Правда, он успел где-то снять плащ и сейчас был в пиджаке, но внутри у Глеба все оборвалось:

«Это – тот самый!»

Мужчина не спеша притворил за собой дверь и двинулся к машине, темно-синему «Шевроле». Хлопнула дверца, и автомобиль уехал.

У Глеба от непонятного страха закружилась голова, ноги сделались ватными, в ушах зазвенело. Он едва сумел доковылять до скамейки у соседнего подъезда и плюхнулся на сырые крашеные брусья, опустив рядом пакеты с покупками.

– Выпил, что ли? – с осуждением спросила старушка, выводящая на прогулку крохотного пекинеса. Во дворе все звали ее тетей Ядвигой, а за глаза – бабой-ягой. – Зря ты это, Глеб. Водка стольким людям жизнь поломала.

– Да не… – задыхаясь, прохрипел Глеб. – Просто плохо что-то мне, тетя Ядвига… Погода меняется…

– А ты посиди, посиди, – участливо затрясла седой головой старушка. – А как полегчает, иди домой, ляг. Да врача вызови, не забудь.

Пройдя мимо хватающего воздух ртом Глеба, она потащила пекинеса на детскую площадку, бормоча себе под нос:

– Надо же… Такой молодой… Семью схоронил и сам, видать, скоро к ним отправится… Надо же…

Переждав накатившую обморочность, Глеб побрел домой. Войдя в подъезд, он, превозмогая дурноту, поинтересовался у консьержки – к кому приходил «стриженый затылок»? Оказалось – ни к кому, в смысле дежурная просто никого не видела.

– Карга слепошарая! – выругался вполголоса Глеб, заходя в лифт.

У себя на этаже, вставив ключ в замочную скважину, он вдруг остро ощутил, насколько одинок.

«Вот так случись что – и никто не поможет. Да какое там поможет, воды некому подать, «Скорую» вызвать. Милке позвонить, что ли? Пусть приедет, чаю попьем, поболтаем».

Но, свалив покупки на пол, первым делом Глеб бросился не к телефону, а на кухню. Как был в кроссовках, он взобрался на табуретку и дрожащими руками сдвинул вентиляционную решетку. Пальцы коснулись запыленных кирпичей ниши, вниз, на край мойки, посыпался песок.

– Да где же? – взвизгнул Глеб, приподнялся на цыпочки и сунул руку дальше. – Нету?!

Есть! Пальцы ощупали гладкий холодный бок футляра. Мгновение спустя Глеб уже разглядывал камень, катая его по ладони. И удивительное дело – исчезли страхи, исчез шум в ушах, организм перестал бунтовать, а настроение улучшилось настолько, что захотелось сделать какую-нибудь глупость – пройтись колесом, запеть во весь голос, устроить кому-нибудь веселый розыгрыш.

– Ты всегда будешь со мной, – сказал Глеб изумруду, защелкнул футляр и убрал его в карман. – Ну, теперь можно и Милке звякнуть. Хотя…

На самом деле Глеб знал, что звонить бывшей подруге он не будет. Их отношения расстроились именно по его вине, точнее, по его желанию.

– Я не тот человек, который тебе нужен, – сказал Глеб в памятный вечер расстановки всех точек над «i», который неизбежно наступает на определенном этапе у всякой влюбленной пары. – Со мной тебе ничего не светит – ни достатка, ни детей, ни стабильности и спокойствия. Это во-первых. А во-вторых, я мизантроп и привык жить один. Твой темперамент, Солнышко, доведет меня до нервного истощения.

– Су-уперский, ты дурак, – ответила ему тогда Милка. – Я же люблю тебя, понимаешь? Просто люблю. И какая мне разница…

Глеб не дал ей договорить, почувствовав, что еще минута – и обратной дороги у него не будет.

– Но я-то тебя не люблю! – довольно бесцеремонно прервал он девушку и, увидев слезы у нее на глазах, поспешно добавил: – Ты очень хорошая, красивая, веселая, добрая, но… Не могу же я заставить себя, понимаешь?

– П-понимаю, – часто-часто закивала Милка, смахивая слезинки. – Но мы ведь все равно будем друзьями, правда?

– Конечно, малыш, – с облегчением улыбнулся Глеб.

И надо сказать, с тех пор он несколько раз пользовался этой странноватой «дружбой», хотя и чувствовал себя наутро после проведенной с Милкой ночи, мягко говоря, эгоистичной скотиной.

Быть может, я прав? А может быть, крив?

Быть может, урод? А может, красив?

Кто я? Какой я? Нет мне ответа.

Ночь, жара, бессонница, лето…

Раздумывая над странностями отношений между мужчиной и женщиной, Глеб приготовил себе омлет с ветчиной, намазал ломтик черного хлеба маслом, уложил листик салата, а на него – пару копченых шпрот. Сверху этот маленький шедевр бутербродного искусства украсил зеленый лук и несколько маринованных каперсов.

– Хм, – произнес Глеб, вертя бутерброд и так и эдак, – грех пускать такую красоту всухую. По-моему, там еще осталась капелька коньячка…

Коньячок действительно остался, и отнюдь не капелька, а целых сто граммов. Употребив их, Глеб закусил бутербродом, с аппетитом умял омлет и решил, что можно попробовать пройти первый уровень игры. Ни о «стриженом затылке», ни о странных голосах в голове, ни об одиночестве и Милке он больше не думал. Изумруд был в кармане, в желудке тлел коньяк – что еще нужно человеку для счастья?

Гюрза – Вепрю:

Наш пропавший теленок обнаружен. В стойло пока не заходили. До связи.

Вепрь – Гюрзе:

Поторопитесь. Время дорого. Счет идет на дни.

Базовый набор снаряжения, выданный Хранителем замков, разочаровывает Глеба. «Святые доспехи» оказываются громоздким и неудобным армейским бронежилетом Ж-86-2, устаревшим лет пятнадцать назад. Весят эти «доспехи» семь с лишним килограммов, и бегать в них можно только на очень короткие расстояния. «Меч Архангела Гавриила» оборачивается десантным штык-ножом. Лишь «Карающий жезл» – пистолет «стечкин» с пластиковой кобурой, которую можно прикреплять к оружию и использовать в качестве приклада при прицельной стрельбе на дальние дистанции, – несколько успокаивает Глеба. Три обоймы, рация, навигатор, противогаз и рюкзак десантника довершают экипировку.