Она замолчала.

— Как ты могла? Это же мой отец! Неужели, тебе настолько было плевать на меня, что ты с ним? — он уже не контролировал ни слова, ни свой собственный голос, который слегка дрожал. — Как ты вообще можешь смотреть на него, быть с ним, зная, что он — мой отец! Или тебе не важно с кем из моей семьи быть? — с презрением спросил он.

Она все еще молчала, глядя в сторону и не моргая.

— Ответь! Как ты могла?

Он сделал шаг к ней и схватил за плечо, разворачивая к себе. Она отшатнулась и убрала его руку.

— Что ты хочешь услышать? Что мы вместе? Так это не так. Он — мой близкий человек, который не бросил в трудную минуту.

Рома стиснул челюсть и сквозь зубы прорычал:

— С*ка, он мой отец! Как ты могла?

Дарина изо всех сил оттолкнула его так, что он попятился назад.

— А как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? — перешла она на крик. — Вытереть ноги и уехать! Сломать меня и нашу любовь? Как ты мог не попрощаться? Элементарно — попрощаться! Ты не имеешь право меня судить, потому что ты для меня никто! Ты не тот Рома, которого я любила, ты не тот человек, с которым я жила. Того парня больше нет!

Он смотрел ей в глаза и будто видел всю ее боль. И вместо того, чтобы извиниться или хотя бы закрыть рот, он упивался этой болью. Значит, она действительно любила и страдала. Ей тоже было плохо.

— Зато есть его отец. Поумнее и побогаче. Молодец! — съязвил он, но уже не осмелился подойти ближе.

— Ты абсолютно прав! Как минимум, поумнее! — она не отставала.

— Ну, деньги для тебя тоже всегда были на первом месте.

— Это говорит папенький сынок, который в 20 лет ездил на машинке, которую купил ему богатый отец?

Опа-па, а вот такой Дарину он не видел. Возможно, с другими она себя так и раньше вела, но с ним во время всех ссор она лишь сглаживала углы.

— Ничего, лет через 10 посмотришь, какая будет у меня машина, — со злорадством ответил Рома.

— А знаешь? Посмотрю, — снова неожиданный тон ее голоса. — Я же выйду за твоего отца и буду тебе мачехой. Так что не переживай, из твоей жизни я не исчезну и отмечу все твои победы.

1:0.

— Хм, интересно, а другие пасынки тоже знают, какого цвета трусы у их мачех? И какие позы они любят? — торжествующе произнес он. Так и представлял, как она смутится и покраснеет.

1:1.

— Хм, интересно, только закомплексованные мальчики вспоминают секс, который произошел три года назад? — абсолютно равнодушно парировала она.

Черт, 2:1. Он даже не мог себе представить, что она ответит именно так. Был уверен, что ее разозлит эта тема. Но в итоге злым был он.

***

Она была готова его ударить. Но именно этого он и добивался, поэтому Дарина изо всех сил играла в роль равнодушной язвы. «Спокойно, он хочет тебя взбесить, довести до слез, но ты не проиграешь!» — подбадривал ее внутренний голос, который обычно был ее главным противником.

— Ну, зато тост на вашу свадьбу готов — расскажу отцу некоторые секретики, которые тебе всегда нравились, — пытался он вести борьбу, хотя оба они уже знали, кто потерпел полный крах.

— Мне кажется, Ромочка, он тебе расскажет намного больше, — полушепотом ответила она, выдавливая победную улыбку.

Нет, ему было не смешно. Игра в мазохистов его не радовала, но и отступать он не хотел.

— Мне ни у кого ничего спрашивать не надо, сам как-нибудь разберусь.

Он потянулся за рюкзаком, выдернул из ее рук толстовку и отвернулся к дверям лифта. Обиженный мальчик стоял перед ней. Нет, она не хотела делать ему больно, правда, не хотела. Но слишком много страданий он принес ей, слишком сильно сломал.

Она сама себя не узнавала. Когда еще она позволяла так себе хамить? Когда еще она не просто держала удар, но и сама наносила? В какой-то момент адреналин стукнул в голову, хотелось все сильнее и сильнее его задеть, ударить словами. Но они вовремя остановились.

— У меня будет только одна просьба.

Рома произнес это шепотом.

— Мне плевать, с кем ты. Только исчезни из моей жизни. Я не хочу тебя знать, видеть, слышать о тебе. Если ради этого мне придется вычеркнуть из жизни собственного отца — я это сделаю. Ты никогда не будешь моей мачехой.

— Ром, я же не собираюсь… — попыталась ответить она.

— Заткнись! Я слышать тебя не хочу. Мне противно.

Дарина сделала шаг назад и прижалась спиной к стенке лифта.

***

Андрей сотню раз прокрутил в голове воображаемый диалог с сыном. Что он скажет ему? Что он скажет ей? Что он сделает?

Он гнал машину, как мог. Встреча прошла совсем не так, как он хотел, день вообще не задался с самого утра. В понедельник он уже должен быть в Дубае, там его ждет важная конференция, на которой он должен сделать презентацию своего бизнеса. Но документы не готовы, а ведь уже суббота! Когда же люди начнут работать, а не просто просиживать свои штаны?

И Дарина… до сих пор не дала точного ответа — полетит с ним или нет. Он очень хотел бы провести с ней это время. Конференция займет лишь два дня, а два других они будут абсолютно свободными. К тому же, Андрей забронировал обратные билеты с открытой датой. Возможно, им захочется остаться на всю неделю…

Но сейчас Дарина в лифте с Ромой. Эта мысль сводила с ума, он сильнее схватился за руль, так, что косточки на кулаках побелели.

С Ромой… вдвоем. В замкнутом пространстве.

Да, пусть прошло время, но ведь она его любила! И он любил, пусть и какой-то юношеской любовью. Не серьезной. Но ведь любил! И что ему стоит взять и вернуть ее? Пару ласковых слов, прикосновения, поцелуи и — она его.

Нет, он не считал Дарину легкомысленной или легкодоступной, но вряд ли такие чувства легко забываются и стираются из сердца.

Он сам по себе знает. Как же он любил Оксану! Безумно! «Так сильно любить свою жену нельзя», — думал он сам. Это слабость или сумасшествие? И так длилось почти 10 лет, а куда делась его любовь потом?

Он остыл. Настолько, что его все раздражало в некогда любимой женщине. Как она смотрит на него из-под бровей, как она поправляет невидимый сбившийся локон, как теребит мочку