Козлы появились с первыми лучами восходящего солнца. Охотники устроились за большим куском породы, с подветренной стороны. Отец внимательно следил за перемещениями козлов по поляне, готовясь рвануть и затянуть веревку, как только нога какого-нибудь животного провалится в приготовленную яму.

В какой-то момент мальчик приподнялся, чтобы выглянуть поверх головы отца, и увидел, как из-за кромки камня, за которым они прятались, появилась голубая ослиная голова с огромными клыками и откусила отцу голову…

Такрон встал, прошел внутрь святилища и пристроил на костер чайник, добавив хвороста.

— Это очень близко к католичеству, — заметил Эрик. — Под влиянием какого-то травмирующего события сознание «дает трещину» и демон проникает внутрь. И требуется экзорцист. Или психиатр, — добавил он с невеселой усмешкой.

— Не демон, а природный дух, — донесся до него голос Такрона. — В мальчика проник природный дух. Не демон.

— В чем разница? — спросил Эрик.

— Мир полон природными духами: воды, ветра, огня, гор… По крайней мере, здесь, не в городах. В общем, это достаточно управляемые и полезные формы существований, но могут и причинить вред. Хотя я до сих пор не уверен точно, что у них есть сознание. Проблема в его отце.

— Откушенная голова?

Такрон вынес две чашки с чаем и присел рядом.

— Мужчины деревни принесли тело и поместили его в ледник. Голову нигде не нашли. Той ночью в деревне никто не смог заснуть. Безголовое тело выломало дверь в леднике и вырвалось наружу. Носилось по всей деревне, круша все, что ни попадало под руку. Разрушило несколько домов и сломало руку старейшине. Детей успели увести подальше, но взрослым изрядно досталось. К рассвету тело упало на землю и прекратило бесчинствовать. Я видел его на следующий день.

— Гималайский зомби? — с иронией спросил Эрик.

— Ожившие мертвецы здесь у нас называются роланги. Но это не совсем то, что значит в вашем мире. Что касается случая в деревне, то это было существо из нижнего мира, вселившееся в труп. Такое случается, хотя и крайне редко. Должно совпасть очень много условий. Эта тварь учуяла меня и потащилась следом. Сегодня я всю ночь ждал, когда оно придет сюда. Результат ты мог заметить на реке.

Таким серьезным Эрик Такрона еще не видел.

— И что теперь делать? — настороженно спросил он.

— Я знаю твое отношение к нам, шенам, и тому, что мы делаем, но все равно хочу просить тебя о помощи. Ты должен пойти со мной. Нам нужно вернуть эту тварь обратно, пока она не натворила еще больших бед.

— Я не верю, что демоны существуют здесь, в мире живых, — упрямо возразил Эрик.

— Ты можешь не верить в существование крокодила, бродя по пояс в реке, где-нибудь в долине. Пока крокодил не схватит тебя за ноги.

— И что мне надо будет делать? — подозрительно спросил Эрик, чувствуя, как все былые сомнения насчет этих шаманов всколыхнулись в нем новой силой.

— Держать труп за руку, пока я буду создавать проход в нижний мир. Если, конечно, мне удастся заманить его в это тело. Тебе ничто не угрожает, пока на тебе печать Шенраба.

— Не могу сказать, что ты предлагаешь мне увлекательное приключение, — пробурчал Эрик.

Такрон рассмеялся:

— Не беспокойся, никто не откусит тебе голову. К тому же, ты сможешь воочию убедиться, с чем столкнулись буддисты, изгнав большинство истинных бонцев, во времена второго завоевания Тибета.

Эрик заинтересованно посмотрел на Такрона, вспомнив, что тот уже упоминал о потерянном буддистами государстве.

Такрон, не дожидаясь его вопроса начал рассказывать:

— После убийства последнего бонского ценпо Лангдарма, тибетская империя развалилась на несколько независимых княжеств непрерывно воюющих между собой. Над всеми ними безраздельно царствовал Бон. Окружающие народы: тангуты, уйгуры, китайцы — строили свои империи, развивались, воевали, исчезали и возрождались. Буддисты, потеряв возможность создать собственное государство в Тибете, не прекратили экспансию в окружающие страны. Но уже в форме распространения знаний, культуры и благочестия.

Жители Тибета, устав от кровавой междоусобицы и находясь под постоянной угрозой захвата внешними врагами, оказались готовы к восприятию буддизма как религии, которая могла бы прекратить бесконечные войны и возродить государство. Тем более, что учтя прежние ошибки, буддизм предстал для тибетцев в иной форме. Завоевывал власть не хитростью и интригами, а обещаниями благоденствия и процветания, выполнял роль посредника в межплеменных конфликтах, демонстрировал пышные ритуалы, поэзию и добродетельную философию.

Но вместе с сектой кадампа, проповедовавшей религиозное примирение с Бон, в страну пришли и другие буддийские секты: сакьяпа, каджупа, кармапа, настроенные более радикально. Из-за конкуренции этих сект сразу восстановить тибетскую государственность не удалось.

Время внутренней смуты продолжалось до тех пор, пока в стране не появилось секта гелугпа или ламаизм, одно из направлений буддизма ваджраяны, созданное первым ламой Тибета ученым-буддистом Цзонхава.

Так тибетский буддизм начал делать первые шаги на пути к будущему государству лам. С четырнадцатого века ламаизм проникал во все стороны жизни тибетцев, пока не стал главенствующей силой на всем нагорье. К концу семнадцатого века Далай-лама Лобсан Чжамцо, используя массовое принятие ламаизма монголами и их военную силу, укрепил суверенитет Тибета. А к тысяча семьсот семнадцатому году государство стало независимым территориально, но под формальным протекторатом. Ламы получили неограниченную власть и сложное наследство…

— Сложное наследство? — переспросил Эрик.

— Духов и демонов Тибета, которые до сих пор представляют опасность как для обычных людей, так и для буддистов.

— Ты хочешь сказать, что буддисты имеют дело с демонами?

— В некоторых районах Тибета — постоянно. Ламаизм ассимилировал множество магических техник бон, но после того, как шены были изгнаны или уничтожены, магическая практика буддистов способна только на самую примитивную защиту, но не уничтожение или изгнание демонов. К тому же буддисты не видят разницы между демоном и природным духом. Не могут открывать проходы для изгнания или управлять существами нижнего мира. В основном они откупаются от сверхъестественных существ. В самых сложных случаях обращаются к шаманам, тем, которые еще уцелели в диких горах.

— Откуда ты все это знаешь? — с некоторым удивлением спросил Такрона Эрик.

— Я же говорил тебе, что жил в буддийском монастыре. Там, в деревне джанкри, — недоуменно ответил Такрон.

— Ну, — Эрик вспомнил, что Такрон, действительно упоминал нечто подобное. — Я подумал, что это шутка.

Такрон хмыкнул, встал и ушел в святилище. Вернулся, прихватив еще две чашки с горячим чаем, и снова уселся, протянув одну из них Эрику: