Девушка тут же захлопотала вокруг, раскладывая инструменты; старичок взял с вешалки белый халат, и, надевая его, кивнул вошедшим на дверь.

– Подождите снаружи, – строго потребовал он.

Землянин и номиец вышли и сразу же столкнулись с двумя вергийцами-военными, ожидавшими на крыльце. За забором, на улице, собралась толпа жителей поселка, с любопытством вытягивавших шеи и таращивших глаза.

То, что их с Хадкором появление вызовет в поселке переполох и поднимет на ноги обосновавшихся там вергийцев, Алан понимал еще в тот момент, когда принимал решение везти раненого в Мару. Поэтому сейчас он спокойно, выжидающе взглянул на солдат.

С его появлением на крыльце по рядам номийцев пробежал ропот. Послышались отчетливые возгласы: «Это Алан!», «Алан, тот самый!» Народ придвинулся ближе к калитке.

– Вы задержаны, как посторонний на территории поселка, – сухо отчеканил один из вергийцев. – Нам поручено препроводить Вас в штаб для выяснения обстоятельств.

Землянин лишь молча пожал плечами, и, спустившись с крыльца, двинулся вперед.

– Куда вы его ведете? – несколько номийцев преградили путь ему и сопровождавшим солдатам.

– Расступитесь! – гаркнул один из них, вскидывая оружие наизготовку.

– Спокойно! Ведем задержанного в штаб, для выяснения обстоятельств! – громко объяснил всем второй. – Дайте дорогу!

Люди нехотя отодвинулись.

– Это Алан! Землянин, который четыре года назад спас нас всех от черной дыры! – воскликнул кто-то из жителей.

– Вот и разберемся! – сурово отрезал конвоир.

В штабе, расположившемся в одном из домов, их встретил командир – крепкий мужчина средних лет с резко очерченными скулами и стальным взглядом почти прозрачных голубых глаз.

– Задержали, господин Гархан, – доложил один из сопровождающих.

Алана усадили на стул напротив письменного стола, за которым развалился командир.

– Так… – медленно протянул тот. – Кто такой, как оказался здесь и с какой целью? Советую сразу говорить правду, все равно все выясним.

– А чего тут выяснять-то, – раздался вдруг насмешливый голос сзади, показавшийся странно знакомым…

Алан обернулся: на пороге стоял субтильный молодой человек с белесыми кудрями и тонкой шеей, как-то по-цыплячьи, нелепо торчавшей из жесткого воротника рубашки…

– Фаттах?! – изумился он. – А ты-то здесь как?

– Я же журналист, если ты еще помнишь, – усмехнулся старый знакомый, обходя Алана и присаживаясь на край письменного стола. – А здесь руковожу работой телеканала номийских повстанцев. Так вот, – пояснил он, обращаясь к командиру. – Это Алан Маршалл, землянин, известный своими многочисленными подвигами. Пять лет назад он спас Рилонду, тогда еще атонского принца, от смерти после похищения на Саммите Большой Пятерки. Четыре года назад – ловко пресек козни господина Данхара и опять же спас – всех номийцев от черной дыры. А здесь и сейчас он оказался потому, что среди пленных эйринцев в научном центре находится его девушка. Ее зовут Энита.

– От прогрессивной журналистики ничего не скроешь, – хмыкнул Алан.

– Он видел здесь всех нас, – угрюмо сдвинул брови Гархан. – Я велю его расстрелять.

Ухмылка исчезла с лица Фаттаха; оно приобрело жестко-презрительное выражение.

– Сами-то понимаете, что говорите, господин Гархан? Расстрелять спасителя всех номийцев на глазах у них? Да они нас живьем разорвут после этого! Отберите у него телефон, наденьте ему ошейник с радиусом на территорию поселка и отпустите. Все равно никуда не денется. А мы пока подумаем, что с ним делать.

Командир некоторое время размышлял, тяжело, напряженно пыхтя; наконец, подозвав одного из солдат, приказал:

– Отберите у него телефон и наденьте ошейник. С радиусом в пределах поселка.

И через минуту на шее Алана захлопнулась зловещая металлическая полоска.

Выйдя из штаба, Алан мгновенно очутился в самой гуще толпы. Номийцы наперебой старались выразить ему свою признательность: что-то восторженно говорили, трясли руки, обнимали. Алан, смущаясь, благодарил в ответ и долго еще не мог сдвинуться с места из-за всеобщей народной любви, пока какая-то пожилая женщина не прикрикнула на земляков:

– А ну, тише! И расступитесь! Совсем замучили парнишку. Что тебе сказали вергийцы, Алан?

– Разрешили пожить у вас в поселке, – улыбнулся землянин. – А я бы хотел сейчас вернуться в больницу, чтобы узнать, как там Хадкор.

– Мы тебя проводим! – крикнул один из подростков.

Так, сопровождаемый «свитой», он и направился в дом, где оставил раненого вергийца.

Войдя внутрь, он уселся в прихожей и терпеливо ждал около часа. Наконец дверь кабинета распахнулась, доктор и его внучка вышли.

– Добрый день, – на этот раз старичок выглядел гораздо любезнее. – Ты ведь Алан, да?

– Да, – подтвердил он.

– Спасибо тебе за Декстру. А операция прошла успешно. Твой друг счастливчик – кости не были задеты, и мышцы не так уж глубоко. Потеря крови большая, конечно. Но повезло, что у меня оставались запасы. Перелили. Так что с твоим другом все будет в порядке.

– С моим… кем? – Алан от неожиданности смешался.

– С твоим другом, разве он не твой друг?

– А, ну да, – спохватился землянин. – Он мой друг. Спасибо Вам, доктор.

– Нужно только перенести его в комнату, на кровать. Сейчас он пока еще не очнулся от наркоза. Тебя я тоже приглашаю остановиться у нас, окажи нам такую честь. Ты ведь поживешь в Мару до его выздоровления?

Алан показал на свой ошейник.

– Поживу. Вергийцы не оставили мне выбора.

– М-да… – старик покачал головой. – Кстати, меня зовут У-Руш, а это моя внучка О-Кина.

Девушка, до сих пор молчавшая, приветливо кивнула.

– Я сейчас вас накормлю, – она застенчиво улыбнулась. – Вы, Алан, наверное, тоже голодны…

– А ведь верно, – он только сейчас вспомнил, что за весь день совсем ничего не ел. – Голоден.

– Тогда жду вас с дедом на кухне, – и она исчезла за одной из дверей.

Алан и У-Руш перенесли Хадкора на кровать в маленькой опрятной комнатке и прошли на кухню. Усевшись за стол, Алан принялся разглядывать помещение. А разглядывать было что…

Вдоль стен высилось множество полок, заставленных баночками, коробочками, пузырьками, содержавшими вещества различных цветов, форм, консистенций и агрегатных состояний – жидкости, мази, порошки, пластинки, капсулы. Тут же располагалось несметное количество колб, реторт и мензурок всех видов и размеров. Один из углов занимал обширный стол; приборы и опытные установки едва умещались на нем, тесня друг друга. На стенах и под потолком повсюду сушились пучки трав, листьев и цветов; все они издавали различные запахи, смешивавшиеся между собой головокружительным водоворотом. Словом, кухня гораздо более, чем на кухню, походила на химическую лабораторию.