Значит, в их гибели есть смысл. Ведь это же люди, а не игрушечные солдатики.

Скажите, Николенька, а Вы сами убили уже человека? Страшный вопрос, и я боюсь услышать страшный ответ, хотя знаю, что он неизбежен.

Вы на войне. Не убьете Вы, убьют Вас. Так, Николенька?

Мама и папа очень обрадовались, что Вы живы и здоровы, читали Ваши письма и передают Вам поклоны.

Маменька журит Вас за обидный вопрос: помнят ли они Николеньку? Говорит, чтобы Вы не задавали такого вопроса даже в своих мыслях. Мы все за Вас очень переживаем.

Будьте здоровы. Соня.

14 августа 1914 года».

Ольга, Илюшка и незнакомый мальчик выбежали со двора и повернули к стройке.

Мальчик бежал неплохо, но догнать Олю все-таки не мог. Это нехорошо.

Псих бегает быстро. Первыми в его лапах окажутся Илюшка и этот мальчик.

— Эй, ты! — крикнула Оля ведьменышу. — Брось папку! Легче бежать будет!

— Не могу! — ответил мальчик. — Там ноты!

— Тогда давай мне! Отстанешь!

— Не отстану!

Мальчик не отдал папку и изо всех сил прибавил скорости, обогнав Илюшку.

По соседству поднималась почти отстроенная девятиэтажка. Она зияла провалами не застекленных окон, пахла цементом и краской, а вокруг нее высились огромные горы песка.

Оля надеялась, что там строители и Псих тогда побоится приблизиться к ним. Но был обеденный перерыв, и стройка встретила ребят тишиной.

— Наверх! — задыхаясь, выкрикнул Илюшка. Он всегда уставал от бега.

И Оля почему-то послушалась его. Они добежали почти до третьего этажа, когда она с ужасом поняла ошибку.

Псих тоже поднимался. Он что-то угрожающе мычал и нелепо размахивал руками. Оля видела его в узком проеме между перилами.

Добегут они до девятого этажа. А что дальше?

Стало муторно от страха.

— Может, в окно? — несмело спросил мальчик.

Он, наверное, понял ее мысли.

Ничего себе! В окно! С третьего-то этажа! Рожки да ножки останутся!

Но Оля все-таки высунулась в оконную дыру. Там было спасение. Прямо под ними — гора песка.

Гора доставала почти до второго этажа, а значит, на прыжок приходился всего этаж.

Это уже ерунда! О песок не расшибешься.

— Прыгаем! — скомандовала Оля, и мальчик с готовностью полез в квадрат окна. — Давай!

Мальчик прыгнул, неловко свалился на бок, тут же вскочил и махнул друзьям своей папкой.

— Прыгай! — приказала Оля Илюшке и сама выскочила в окно.

— Я боюсь! — уже на лету услышала она жалобный ответ друга.

А чего Илюшка не боялся? Темноты, высоты, воды, огня, подвала…

С ужасом он понял, что остался в недостроенном доме один. Нет, не один — с Психом.

Его отделял от Психа всего один лестничный пролет. Илюшка повернулся к Психу лицом и вцепился руками в стену. Он видел Психа, и Псих видел его.

Псих что-то радостно то ли пробормотал, то ли выкрикнул, расставил руки, и в его глазах блеснуло нехорошее, какое-то страшное веселье.

Илюшке казалось, что это конец. Он так отчетливо видел выпученные радостные глазки Психа, его слюнявый рот и расставленные руки, что даже не мог закрыть от страха глаза.

— Прыгай! — в два голоса снизу заорали ребята.

И Илюшка прыгнул.

Он не понял, как это произошло. Волна страха мгновенно развернула его спиной к Психу, забросила его ноги на амбразуру окна и вытолкнула вниз.

Он не успел испугаться высоты. Он только понял, что Психа напротив больше нет.

Мягкий и жесткий одновременно песок втянул в себя Илюшку почти по пояс.

Илюшка поднял глаза к третьему этажу. Псих еще не настолько был психом, чтобы прыгать в песок следом. Он стоял у окна, размахивал кулаками и зло выкрикивал непонятные слова.

Илюшка попробовал вытащить из песка ноги, но ничего не получилось.

— Откопайте меня! — простонал он, и ребята, смеясь, принялись его освобождать.

— Ты глубже всех увяз, — сказал Илюшке мальчик.

— Это потому, что он толще, — объяснила Ольга. — Пусть скажет спасибо, что с головой в песок не ушел.

Илюшка хотел на нее рассердиться, но потом передумал. Вот еще! Сердиться на Ольку, когда так счастливо отделались от Психа.

Он не стал сердиться, только радостно улыбнулся в ответ.

И так же радостно и по-доброму улыбнулся мальчик. Его новенькие черненькие брючки с тщательно отглаженными стрелочками были измазаны в песке, а галстук-бабочка на белой рубашке съехал куда-то на правое плечо.

Илюшка разминал руки и ноги.

— Как тебя зовут? — спросила мальчика Оля.

Мальчик вежливо кивнул ей головой, как галантный кавалер, и ответил:

— Кирилл. — Он поправил галстучек и спросил: — А тебя?

— Оля. А это — Илюшка.

— Илья, — посчитал нужным поправить Илюшка.

Все-таки первое знакомство, и сразу такое панибратство — Илюшка.

— А это кто? — улыбнувшись, спросил Кирилл и показал на окно третьего этажа.

Психа там уже не было. То ли спускался, то ли дальше поднимался.

В любом случае искать ребят в куче песка он не побежит. В этом Оля была уверена.

— Это Псих, — ответила она Кириллу.

— А кто такой Псих? — не унимался новый знакомый.

— А кто его знает? — пожал плечами Илюшка. — Псих и Псих.

* * *

Псих появился в их дворе всего пару недель назад. Сначала его и не заметили — он ночевал в центре двора, на полянке, окруженной плотной стеной молоденьких яблонь. Потом он стал рассказывать взрослым, что он пережил ленинградскую блокаду, а теперь дети выгнали его из дома.

Взрослые Психа жалели и выносили ему еду. Про блокаду никто ему не верил, но все равно человека с маленькими слезящимися глазами было жалко.

Только ребятам Псих сразу не понравился. Непонятно почему, но и Псих терпеть не мог ребят.

Сначала он только шикал на пробегающих мимо детей, и его свиные глазки наливались злобой. Потом он стал на ребят бросаться. Вроде бы играючи, шутя, но ребята видели его нешуточный, полузвериный оскал и боялись его выпадов.

Дня через три дядя Ваня стал упорно допытываться у Психа, где он живет. Псих насторожился, замкнулся и в ту ночь на полянке не остался.