при всех её недостатках, была той, кого он знал долгое время.

«И я собираюсь влезть в это осиное гнездо», — подумала Мира.

Но вдруг осознала, что уже влезла. Вспомнился последний разговор с Даяной и слова магини:

«Мне давали задания, о которых до сих пор вспоминать жутко. Проверяли на прочность. Ты страдаешь, что придётся обречь на смерть кого-то другого? Поверь мне, придя в Орден, это станет для тебя обычным делом. Тебя проверяют, ломают, стирают, а ты либо сдыхаешь, либо крепнешь и становишься тем, кем становишься. Успокаивает лишь одно, остальные не лучше».

Могла ли Даяна тогда предположить, что станет первой проверкой Миры?

Погружённая в мрачные мысли, она направилась в противоположную от выхода сторону, не забывая оглядываться, чтобы не пропустить старого слугу.

«Если спросят, какого шатаюсь по дому, скажу, что заблудилась, — подумала Мира. — Лишь бы не заблудиться на самом деле».

Дом выглядел так, словно его жителей спешно эвакуировали. Многие комнаты были закрыты, а в тех, куда удалось заглянуть, прямо на полу лежали разобранные постели, на столах осталась грязная посуда. Ради интереса, Мира зашла в одну из них и проверила остатки еды в чашках. Она оказалась не заплесневелая и даже не сильно подсохла, как будто люди съехали сутки, а то и меньше назад. Хотя тут, конечно, свои продукты и судить, за сколько они могут засохнуть, сложно.

Мира почувствовала себя героиней криминального сериала. Или индейцем, который пытается по потухшему костру определить, как давно люди снялись со стойбища.

Странно, что еду не убирают. Как-то у главного деда Элсара клининговая служба плохо работает.

Мира уже смирилась с тем, что не найдёт Прола и хотела отправиться к выходу из дома, когда впереди раздались женские голоса. Она попятилась, нажала на ручку очередной двери, скользнула в полутёмную комнату, огляделась — пусто. Аккуратно прикрыла дверь и замерла, в ожидании, пока женщины пройдут мимо.

— Как тебе новый чепец О.? — спросила одна из них заговорщицким тоном.

— Ужасно! — воскликнула вторая. — Я, когда увидела его, едва сдержалась, чтобы не засмеяться.

— И не говори! В этом чепце её щеки кажутся ещё больше.

— Бедняжка совсем не умеет выбирать себе вещи.

Они захихикали с чувством превосходства. Мире стало любопытно посмотреть на этих модниц.

Когда их шаги проследовали мимо, она приоткрыла дверь и выглянула в образовавшуюся щель. По коридору удалялись две широкозадых и коротконогих женщины в зелёных платьях горничных, поверх которых «красовались» передники. На головах у обеих были чепцы, напоминающие шапочки для ванны.

«Лучше бы в комнатах тщательнее убирались, — подумала Мира. — Запустили дом до ужаса».

Дожидаясь, пока горничные уйдут подальше, она огляделась по сторонам — комната оказалась абсолютно не жилой и всеми забытой. Через пыльное окно проникал слабый свет, так что большая часть помещения оставалась в полумраке из которого выступала угловатая, громоздкая мебель. В стене напротив двери грустил потухший камин, пол покрывал толстый слой песка. Почему-то комната напомнила Мире кадр из чёрно-белого ретро фильма. И вместе с этой ассоциацией пришло воспоминание о сцене убийства, показанное на голограмме. А что, эта комната была очень даже похожа на ту, где случилась трагедия. Даже стоящее у камина кресло напоминало то, в котором сидела беременная женщина. Мира медленно обошла комнату, ёжась от скрипа песка под ногами. Она не верила в подобные совпадения, да и комната была вполне типичная, наверняка такие есть во всех богатых домах. Но, всё же, при мысли, что убийство произошло именно здесь, в животе появился холодок. Показалось, комната наполнена призраками, которые наблюдают за ней из темноты.

Убедившись, что в коридоре пусто, она вышла, притворила за собой дверь и направилась к выходу. Ей показалось, что в конце коридора появилась и скрылась за углом сгорбленная фигура слуги в зелёной ливрее.

— Прол! — крикнула Мира.

Слуга вернулся.

— Как хорошо, что я вас встретила! — радостно воскликнула она без всякого притворства.

Слегка приподняв подол длинного платья, она поспешила к слуге.

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил он, когда Мира приблизилась.

— Я заблудилась, — смущённо улыбнулась она. — Вышла от Великого Хранителя и свернула не туда. Хожу, хожу и не могу найти, как отсюда выбраться.

— Идём, — слуга сурово взглянул на неё из-под кустистых бровей.

— Прол, я хочу вас поблагодарить за советы, как вести себя с Великим Хранителем, — произнесла Мира. — Мне раньше не доводилось общаться с людьми такого уровня, и ваши наставления оказались бесценны.

Старик бросил на неё косой взгляд, но она заметила, что такие слова были ему приятны.

Набравшись храбрости и стараясь, чтобы голос звучал естественно, Мира спросила:

— Можно вас попросить кое о чём?

Слуга смотрел на неё с ожиданием.

— Так вышло, что в разговоре с Великим Хранителем мы коснулись портретов в галерее, — Мира с неудовольствием отметила, в голосе звучит неуверенность, будто она сама не верит в то, что говорит.

Старик тоже не мог этого не заметить. Мира заметила в его глазах удивление, смешанное с подозрением.

— Как-то само получилось, что речь зашла о его портрете, — добавила она, молясь всем богам, чтобы портрет Великого Хранителя на самом деле там был. По идее, должен, но вдруг, нет? Как-то она даже не удосужилась его поискать.

— И что? — спросил слуга.

Мира мысленно возликовала: Прол не отрицает наличие портрета хозяина в галерее!

— Я сделала вид, что видела портрет и похвалила его, а сама даже не узнаю, если придётся. Не могли бы вы мне его показать?

Она добавила кокетливую улыбку, надеясь, что её обаяние способно хоть кого-то обаять.

— Хорошо, идём, — добродушно проворчал слуга.

Мира едва ли лошадкой вокруг него не заскакала. Она уже придумала, что после того, как Прол покажет портрет главного деда, нужно будет невзначай спросить, кто изображён на интересующей её картине. Вряд ли слуга будет делать из этого тайну.

Они вошли в галерею. Прол прошёл мимо ряда картин в потемневших рамах и остановился возле той, что висела почти посередине.

— Вот он, — сказал слуга. — Девятый Великий Хранитель династии.

Мира молча смотрела на изображённого на картине молодого мужчину. Его нельзя было назвать красивым, скорее в нём ощущалась порода: тяжёлый подбородок, высокомерный взгляд голубых глаз; тонкие губы кривила жестокая улыбка. Человек, привыкший получать всё, чего захочет. Мира поймала себя на том, что не особенно удивлена, ведь в первый раз, остановившись взглядом на портрете, она подумала, что раньше видела, изображённого на нём мужчину. Это он много лет назад убил беременную и ещё одного незнакомого Мире человека.

— Спасибо, Прол, — тихо поблагодарила она.

— А это отец евойный, при котором