было проехать. Он говорит: «Нет, опять езжай здесь». Мы опять застряли, нас опять вытащили.

Приехали домой, в монастырь вернулись. Отец Ипполит выходит из машины и говорит: «Посмотри, у тебя что-то с машиной, с колесом». Я смотрю: колесо держится на последнем болте. Я этого не знал. Если бы не отец Ипполит, не знаю чем кончилось, колесо могло было выйти из строя при езде на скорости.

Еще был случай, что по благословению отца Ипполита мне пришлось ехать в село Большегневушево за хлебом. В то время там находился скит. Это было уже вечером и закончилось тем, что я проснулся за рулем.

Я спал, и в это время входил в поворот. Вот такое чудо.

Отец Ипполит давал людям ощущение присутствия Духа Божия. А Дух Божий уже каждого вразумлял сам. Поучений, нравоучений он никогда не делал. Он своим примером всех учил. Своей добротой, незлобием. Самое главное для человека было научиться любить.

Спасение от уныния

Воспоминания Григория Пенкновича

Маленький коридорчик перед кельей батюшки помнит тысячи и тысячи людей, которые приходили к нему. Огромное количество людей из разных городов и весей. А в келью фактически никто не попадал, да и я сам один раз по-моему был у него вот здесь вот в этой келье. А сюда приходили к старцу.

Стучишься иногда: «…молитвами святых отец наших Господе Иисусе Христе, Боже наш, помилуй, Господи нас…» И батюшка тихим таким тенорком таким говорит: «Это кто? А вы откуда приехали?» Хотя прекрасно понимал, кто и откуда приехал. Это вот такой юмор. Простой юмор старца.

Однажды вспоминаю, как я пришел сюда в состоянии тяжелого уныния. А батюшка говорит: «Я сам хотел тебя позвать». Я сел напротив него, а он в кресле-качалке. Впервые в жизни за многие годы общения с ним я не стал засыпать его многочисленными вопросами. Своими, чужими… Мы молчали. И вот эта безмолвная беседа длилась не меньше сорока минут. Батюшка как исихаст настоящий, безмолвник, корпусом чуть наклонился вперед и опустил глаза, пребывая в молитве. А я просто в тишине, в молчании. Я сам себя заставил, стиснув зубы, ничего не спрашивать у старца, не говорить лишнего. Я понимал, что это важно.

И вот во время этой беседы ничего не происходило, никаких явлений небесных я не видел, но дело не в этом. А в том, что вот это тяжелое состояние, оно вот так вот как камень с души или как чешуя просто слетело с меня, и появилась легкость… Довольно долго, возможно, около часа длилась эта безмолвная беседа. Я тогда вспомнил беседу Христа с Никодимом ночью в Иерусалиме. Это было незабываемо… Уныния как не бывало.

Для меня очень волнительно в келье старца находиться, потому что я и после кончины батюшки Ипполита считаные какие-то разы здесь бывал. Это место молитв. Это место подвига старца Ипполита. Основную часть своей земной жизни в Рыльском монастыре он провел в этой келье. Ночью он молился. Молился за весь мир, за хороших и плохих. За мусульман, за буддистов, за крещеных и некрещеных. За всех нас. Огромное количество поклонов. Это все было слышно тем, кто жил под его кельей, на первом этаже.

По просьбе батюшки мы делали ему из жердей деревянные посохи. Иногда он сам ветку ломал и вот из нее сооружал себе такой посох. Это афонская традиция. Учитывая рельеф местности, на Афоне все ходят с посохами. Он сохранил это здесь в Рыльске и ходил ночью вокруг монастыря и за монастырь, на так называемый Ангельский луг, куда он отправлял большинство паломников Рыльских.

Ночью он ходил, молился у святых источников. Молился обо всех нас.

Мой друг из Иерусалима, врач-невролог, человек совершенно не экзальтированный, православный, когда зашел в батюшкину келью, сказал: «Я здесь ощущаю присутствие Божьей Матери». Вот эти слова меня поразили своей точностью. Потому что действительно, батюшку Ипполита можно назвать Богородичным подвижником. Это человек, который находился в особой духовной молитвенной связи с Пречистой Девой, с Угодником Николаем. Я помню, что очень многим паломникам монастыря он советовал в самых тяжелых жизненных обстоятельствах молиться Божией Матери и Николаю Угоднику.

Тот факт, что старец Ипполит находился в особых молитвенных, духовных взаимоотношениях с жителями горнего мира, Небесного Царства, со святыми угодниками и даже с Пречистой Девой, подтверждается свидетельством духовных лиц, подвижников благочестия XX века, таких как Любушка Сусанинская (Любовь Ивановна Лазарева; † 1997). Она отправляла людей, обращавшихся к ней, сюда в Рыльский монастырь к батюшке. И, конечно, Алешенька (Алексей Федорович Астанин; † 2012) — это парализованный и немой подвижник, который в Старом Осколе, лежа на кровати (он весил сорок с лишним килограмм), принимал паломников. Вот однажды, при жизни старца Ипполита, две послушницы из Рыльского монастыря, позже принявшие постриг, — бухгалтер монастыря Мария Беляева (схимонахиня Матрона), монахиня Антония (Зенкина) — пришли к нему. И как только он их увидел, через переводчика (указывая пальчиком на буквы алфавита) говорит: «От Ипполита ко мне пришли. Да кто я такой? Он по ночам с Матерью Божьей разговаривает. Убирайтесь и больше не приходите сюда». Ну и они мне потом рассказывали: «Мы бежали из Старого Оскола, только пятки сверкали». Тогда осознали, рядом с каким человеком им приходилось жить долгие годы.

Келья батюшки, действительно — это место присутствия Пречистой Девы, без преувеличения. Это место, где воссиял свет, который 2000 лет назад впервые увидели ученики Христовы на горе Фавор от своего Учителя Господа Иисуса.

И вот так же подвижники, подобно отцу Ипполиту — богоносцы, сподобившиеся боговселения, сотворившие из своей души обитель Святой Троицы. Они не только внутренне преображаются, но они сподобляются и внешнего преображения. Вот так однажды к батюшке Ипполиту в маленький коридорчик перед дверью его кельи пришли родители с маленьким мальчиком. И когда они после беседы покинули этот предбанник, спрашивают у своего сына: «Тебе понравился батюшка?» На что мальчик ответил: «Я батюшку не видел, я видел только свет».

«Будем борщ из яблок варить»

Воспоминания трудницы Елены

Батюшка всегда меня смирял. Я жила в монастыре, каждый день он приходил в трапезную, меня видел, но все время спрашивал: «Матушка, а откуда Вы к нам приехали? Вы из Москвы, матушка?» Я говорю: «Да нет, батюшка, я оттуда-то оттуда-то».

А он снова: «Матушка, а откуда Вы у нас приехали?» Однажды я вышла из себя: «Отец Ипполит! Это же я! Елена». Он: «Ой матушка, это Вы? Ну садитесь-садитесь. Как Вы поживаете, все ли