— А придётся научиться, да, Серый? — снова обратился к брату Гошка. — Хочешь летай, хочешь круг делай и с другой стороны проходи или проезжай. Но здесь появляться не смей. А то…

Чем собирались угрожать Мите разошедшиеся братья, Никита слушать не стал. Он уже шагнул к мальчишкам, когда вдруг с соседнего участка на улицу выскочила Агата:

— А ну отойдите от него! — звонко крикнула она и подскочила к Мите, сильно толкнув подошедшего почти впритык к нему Гошку. Судя по распущенным волосам, она уже собиралась спать и в окно их с сестрой комнаты на втором этаже увидела, что её друга обижают, и кинулась на помощь.

— Агата! — в окно громким испуганным шёпотом позвала её в распахнутую створку Кира. — Иди скорее домой! Бабушка скоро придёт и будет сердиться.

— Я сейчас! — пообещала её сестра и гневно уставилась на Гошку. Тот нехорошо улыбнулся:

— А вот и невеста явилась… — и издевательски поинтересовался: — не запылилась?

— Тили-тили-тесто! — поддержал брата молчавший до этого Серёжка.

Больше Никита, который не желая смущать Митю и Агату, при появлении девочки замер в тени калины, ждать не стал и шагнул на дорогу.

— О, ребят, привет!

Серёжка с Гошкой тут же растеряли весь свой пыл, а Агата с Митей вопреки обыкновению встретили его появление не обычными радостными улыбками, а серьёзными и какими-то повзрослевшими лицами.

Никита окинул всех четверых коротким внимательным взглядом и решил сделать вид, что ничего не видел.

— Мить, ты прокатиться?

— Я в сторожку, мама там костей для Багиры собрала, просила Петровичу передать.

Огромная немецкая овчарка Багира жила при сторожке, и её любили и подкармливали все дачники.

— Слушай, я с тобой. Возьмёшь меня? Хочу перед сном развеяться.

— Ага, — обрадовался Митя.

— Агата, ты с нами? Может, прокатимся все втроём? Или вы, ребят, — Никита вопросительно посмотрел на братьев, — присоединитесь к нам с друзьями?

— Мы… — замялся сдувшийся Гошка, — нет… Нам домой пора…

— Да, пора… — поддержал его Серёжка.

А Агата каким-то незнакомым Никите отчаянно-весёлым голосом сказала:

— А я, пожалуй, составлю вам компанию! Только бабушек предупрежу.

— Мы тебя здесь подождём, — пообещал Никита и поднял глаза к окну второго этажа, в котором бледнело взволнованное личико Киры.

Увидев, что всё обошлось, она пошире распахнула створку окна и помахала им рукой. Никита помахал в ответ. Настроение у него отчего-то было замечательным.

Теперь вся её жизнь сводилась к одному — ожиданию лета. И без того безрадостные школьные дни тянулись невыносимо долго. Особенно весной. Агата сама себе казалась не человеком, а ожиданием. Но оно всё же приходило, лето. И начиналась жизнь.

Никита закнчивал школу, готовился поступать в институт и приезжал на дачу реже. Но зато рядом с Агатой был его верный оруженосец Митя, готовый часами взахлёб рассказывать о друге и не замечавший, как жадно слушает его дачная подружка. А может, и замечавший, но не видевший в этой её реакции на его рассказы ничего странного. Ведь и он тоже любил Никиту и напряжённое внимание Агаты считал вполне естественным. В последний год он учился с Никитой в одной школе, и виделись они ежедневно. Об этих встречах Митя и рассказывал своей подруге, а Агата благодарно впитывала каждое слово.

— А ещё его работы во всех выставках участвовали! И учился он всегда хорошо. И малышня на нём вечно висла, потому что он мелких любит… — сам Митя считал себя уже взрослым и на Никите не вис, хотя они иногда устраивали весёлую возню на траве или в их озере. Тогда Никита выхватывал его из воды, подбрасывал вверх, а сам стремительными сажёнками уплывал подальше, спасаясь от брызг, которые поднимал вынырнувший Митя.

Эти ежедневные незамысловатые истории из жизни Никиты были для Агаты радостью и возможностью хотя бы так, опосредованно, быть ближе к нему. В реальности же виделись они нечасто. Агате этих редких встреч не хватало, и когда Никита, сидя на крыльце, готовился к выпускным и вступительным экзаменам, Агата время от времени поднималась на второй этаж их дома, откуда его было лучше видно, и замирала за шторой, глядя на него и почти не дыша, и опасаясь только, что её позовут на улицу, и ей придётся уйти. Но, к счастью, родители и бабушки были заняты, и она могла подолгу смотреть на сосредоточенное любимое лицо, на державшие книгу руки и светлую чёлку, падавшую на лоб. Она любовалась Никитой и хотела бы продлить эти редкие мгновенья, когда получалось, не опасаясь, что кто-то заметит, делать это. Больше всего её удивляло не огромное, заполнившее всё её существо чувство, а то, что она видела недостатки Никиты, но это ничего не меняло. С каждым днём она любила его всё сильнее.

Времена были непростые, и деятельные, не привыкшие сдаваться на милость судьбы бабушки Агаты решили завести кроликов. Сказано — сделано. Симпатичные ушастые звери поселились в домике, за пару дней сколоченном мастеровым дедушкой. А вот прокормом прожорливого хозяйства пришлось заниматься бабушкам и Агате: остальные работали и бывали на даче лишь в выходные.

Места у них были не слишком травные. Уже к июлю солнце выжигало ближайшие луга настолько, что казалось — они устланы сеном. Агата на велосипеде объездила все окрестности, пока не нашла, где можно косить траву. Луг этот был не близко, в паре километров от их дома. Теперь они через день отправлялись туда. Бабушки серпами жали траву, а Агата собирала её и туго набивала большие мешки, которые потом крепили к багажнику её велосипеда по одному, а то и по два. Так и курсировала она то с грузом, то без по несколько раз в день.

Не всегда поездки проходили гладко: то мешки отвяжутся, то перекосятся, то тяжёлый велосипед со съехавшим на бок грузом потянет в кусты. А однажды Агата и вовсе упала в крапиву. И всё бы ничего, но день был жарким, одета она была легко, и жгучие заросли оставили свои невыносимо чешущиеся метки буквально везде. Да ещё и мешки с велосипедом упали так неудачно, что поднять их сама она не смогла. Хорошо хоть в тот раз бабушки уже закончили жать траву и шли за ней следом. Они и помогли несчастной заплаканной внучке.

И хотя в тот момент весело Агате, да и бабушкам не было, но уже на следующий день, рассказывая об их злоключениях приехавшим родителям, они смеялись. Они вообще при всех сложностях умудрялись жить очень радостно и дружно. Неунывающие бабушки, детство которых пришлось на войну, умели видеть хорошее в мелочах, не поддаваться унынию и любить жизнь, и внучек своих учили этому.

Кроликов Агата очень полюбила. И вскоре в семье именно её уже считали главной по этим зверькам. Она прочла множество книг и статей в журналах и знала о своих подопечных буквально всё. Даже гуляя с подругой Любой, она то и дело поглядывала по сторонам, выискивая любимые кроликами кустики молочая, и, если находила, тут же срывала, чтобы потом совать бледные, с лёгким серебристым отливом листья сквозь решётку клеток, чувствовать, как резко дёргают на себя лакомство и взрослые самцы, и самки, и крохотные крольчата, и видеть, как смешно подрагивают их носики. Но именно кролики чуть не стали причиной величайшего её позора.