хорошо сказано, дорогой рыцарь. Серебряный клинок режет глубже женской лжи, да? Нет. Как ты сказал?

Дростан нахмурился, покачал головой и молча вернулся к еде.

— Ты прав, конечно, — Фелтон наклонился ближе и захохотал. — Лучше мне не вспоминать, иначе я повторю вашу шутку в присутствии доброй леди Гвен. Держу пари, у нее было бы несколько отборных слов в ответ.

Их обмен мнениями вызвал у Акмаэля улыбку, но эта легкость была недолгой. Принижение Соней Эолин подстрекало его, и его реакция была импульсивной, возможно, опрометчивой. Как он мог просить свою любовницу сопровождать его королеву?

«Моя любовница».

Слова оставили горький привкус во рту. Это была не та судьба, которую он хотел для Эолин. И все же именно такой он сделал ее в последние ночи жгучей нужды. В каждом поцелуе, которым они делились, был вкус судьбы; каждая ласка казалась выражением абсолютной истины. Эолин — а не Тэсара — должна была стать его королевой, ее магии должны были завидовать все жители Мойсехена, уважать ее, а она пряталась в этой отдаленной провинции, где ее не понимали и высмеивали женщины его двора.

Еда потеряла свой вкус, а вино — терпкость.

Отодвинув еду, Акмаэль объявил, что хочет осмотреть городскую стену. Лорд Фелтон и сэр Дростан сразу же встали, оставив еду, чтобы сопровождать его.

День был пасмурный и сырой. С крепостных валов Акмаэль мог видеть узкие улочки маленького городка. Фермеры торговали овощами, зерном, скотом и шерстью. Босоногие дети бегали по переулкам, беззаботные и озорные, время от времени воровали яблоко или булочку, а затем убегали под крики и упреки возмущенных продавцов.

Стражей, патрулировавших стену, было мало, и они проводили больше времени, наблюдая за несущественными драмами на улицах внизу, чем осматривая местность вокруг их дома. Дростан ничего не сказал о том, что они отвлеклись, но Акмаэль уловил смятение рыцаря из-за отсутствия порядка и дисциплины.

Как сэр Бортен стал таким грозным солдатом среди этих бездельников, было для них обоих загадкой.

— Я думал, вы немедленно приступите к ремонту стены, лорд Фелтон, — Акмаэль не стал скрывать своего раздражения. Многие участки были слабыми или разрушались. Целые участки нужно было снести и восстановить, если город надеялся иметь эффективную оборону. Акмаэль неоднократно возвращался к этой теме с момента своего прибытия более недели назад, и продолжающееся промедление Фелтона было неприемлемым.

— Мои извинения, мой Король, но у нас в Моэне ограниченное количество каменщиков, и, похоже, сэр Бортен нанял их всех, чтобы закончить стену нового Экелара.

Теперь возникла прекрасная дилемма: какую стену закончить первой. По правде говоря, Акмаэль предпочел бы бросить все стены Моэна и вернуть Эолин в Город, где он мог бы выделить свою крепость и армию для ее безопасности.

— Понятно, — сказал он. — Я поговорю об этом с сэром Бортеном и пришлю дополнительных каменщиков из Селкинсен или Мойсехена, чтобы помочь в обоих местах.

— Это очень великодушно с вашей стороны, мой Король, хотя… — слова Фелтона повисли в неловкой тишине. Он окинул стену быстрым нервным взглядом и потер ладони мясистых рук. Каменщики из Селкинсен…

Акмаэль мысленно вздохнул от разочарования.

«Конечно».

Мастера Селкинсен брали в три раза больше, чем их коллеги из Моэна. У Фелтона и его семьи не было бы ресурсов, чтобы покрыть такие расходы.

— Корона оплатит дополнительные расходы, лорд Фелтон. Эта стена в приоритете. Она должна быть завершена со всей поспешностью.

— Как пожелаете, мой Король, — Фелтон дружелюбно кивнул. — Хотя, по правде говоря, это слишком великодушно с твоей стороны. Моэн веками избегал войн. Все наши дворянские дома живут в мире. Ремонт этой стены непомерен и не нужен. Я должен еще раз посоветовать вам передумать. Наверняка у королевства есть более насущные нужды.

Ничто не было более неотложным, чем защита Эолин.

— Я ценю вашу откровенность, лорд Фелтон, но я обязан определить приоритеты Мойсехена. На Моэн долгое время не обращали внимания, но ваш народ кормит королевство, и теперь вы дали новый дом магам. У вас скромная, но благородная провинция. Я больше не позволю этому пренебрегать.

Фелтон, похоже, был доволен этими словами. Он сделал вдох, словно собираясь что-то сказать, но мальчик, несущийся к ним вдоль крепостной стены, отвлек его. Ребенок остановился в нескольких шагах от него, широко раскрыв глаза и неуверенно глядя на короля. Акмаэль узнал в нем члена семьи Фелтона, возможно, внука или племянника, хотя он выглядел как уличный бродяга в своей простой одежде, с грязными щеками и взлохмаченной копной каштановых волос.

— Ну, ну, Маркл. Не стесняйся, — Фелтон поманил мальчика. Маркл подошел и встал рядом с главой, который твердо положил руку ему на плечо. — Какие новости ты принес?

— Леди Гвен велела передать вам, что прибыла Мага Эолин, — сказал Маркл.

— А, тогда, — Фелтон взъерошил волосы Маркла, так что они встали дыбом, — мы должны идти со всей поспешностью, чтобы убедиться, что наша королева выздоровела. Почему бы тебе не остаться на стене, Маркл, и не сопровождать сэра Дростана? У тебя острый глаз и хорошая память. Ты сможешь составить мне список того, что нужно отремонтировать.

Маркл окинул взглядом укрепления и пожал плечами.

— Все нуждается в ремонте. Я могу перелезть через стену в дюжине мест и пройти сквозь нее еще в полудюжине.

Дростан кашлянул. Акмаэль уловил искру веселья в глазах старого рыцаря.

— Похоже, вы нашли достойного помощника, сэр Дростан, — сказал он.

— Похоже на то, мой Король. Очень хорошо, Маркл. Почему бы нам не начать с самого легкого подъема?

— Если вам угодно, сэр Дростан, — ответил мальчик, — думаю, будет лучше начать с самой большой дыры.

Акмаэль и Фелтон вернулись в дом лорда, усадьбу, построенную наполовину из дерева, беспорядочно возвышавшуюся над центральной площадью Моэна тремя этажами. Самое большое здание в городе, да и во всей губернии, окна его были украшены расписными ставнями. Пышные цветы росли в ящиках, подвешенных под подоконниками. На тяжелых дубовых дверях были вырезаны изображения пшеницы, ячменя, фруктов и крупного рогатого скота. Акмаэль часто думал, что все сооружение сгорит через час, если кто-нибудь взберется на обшарпанную городскую стену и бросит горящие факелы в окна.

Когда они подошли к парадным дверям, Акмаэль перевел дыхание, чтобы успокоить пульс. Смятение охватило его сердце. Его желание увидеть Эолин сдерживалось боязнью просить ее подтвердить то, что он больше всего хотел услышать, и с чем меньше всего хотел бороться: что Тэсара беременна, что его королева, возможно, наконец, родит сына, который когда-нибудь наденет Корону Вортингена.

В маленьком приемном зале Эолин тихо беседовала с Магой Ренатой и леди Гвен. На