— Думаешь? — Серёга с сомнением смотрит на баррикаду.

— Да её броневик не сразу продавит!

— Х-хе! Тоже верно, — соглашается он, — польёшь?

Помылись, скупо расходуя воду и закинув грязные одежды в вёдра, засыпав туда химии и залив водой. Одевшись в чистое Пирог сразу включил плитку, пока я ещё вытирался.

— Есть пожелания шеф-повару? — осведомился он с улыбкой человека, знакомого с кулинарным искусством не понаслышке.

— Да… — прислушиваюсь к хотению организма, — чаю несладкого и… сдобы нажрусь, пожалуй. Что-то не хочу на мясо даже смотреть.

— А… — он за мгновение застыл, — а если я буду?

— Да ешь, — пожимаю плечами, копаясь в упаковках рулетиков, капкейков и печенек, — всё нормально. Не так, чтоб блевать, а просто не хочу.

— Смотри, если вдруг…

— Стесняться не буду, — киваю я, — скажу.

В хозяйстве у Пирога нашёлся, чайник, кружки, тарелки и всё, что нужно для полноценной жизни в гараже. Кроме сортира.

— Ведро, — мотанул он головой, — поставлю у входа, на улицу ночью лучше не вылезать.

— А…

— Если вдруг «А», — усмехнулся он, — песком сверху засыплешь.

— Продуманно.

— А то!

Ели под Ютуб на ноутбуке, слушая попеременно то Соловьёвушкина и других официалов, то блоггеров. Блоггеры были интересней и информативней, но временами перехлёстывали с натуралистичностью. Разорванные тела крупным планом и вскрытие зомби на стриме, это, как по мне, некоторый перебор.

— Дорогие мои… — начал Верховный.

— Нарезка, — почти сразу сказал Серёга, — я клипы монтировал, такое на раз вижу. Халтура!

— Да даже я вижу, что халтура, — откусываю капкейк и задираю голову к небу.

— Ой, бля…

— Чего? — повернулся Пирог, прерывая свой монолог о халтуре.

— Да… — тыкаю пальцем на северное сияние, хорошо видимое в начинающихся сумерках.

— Так… я сейчас, — Сергей сбежал в подвальчик и зашелестел перекладываемым с место на место хламом.

— Помочь?! — кричу вниз.

— Не! Сейчас поднимусь!

— Дозиметр?

— Он самый, — Сергей кивнул, не отрывая глаз от прибор, — да чтоб…

Он опять сбегал вниз и принёс второй дозиметр.

— Работает, — заключил он неуверенно несколько минут спустя, — радиация в норме.

— А это? — тыкаю пальцем в разгорающееся небо.

— А хуй его знает! Я их с рук покупал, но проверял потом. Последний раз… — он задумывается, — да в начале весны. Лазил на одну заброшку, там остаточный фон был небольшой, и всё работало. А это…

Пирог пожал плечами и мы сели пить чай, поглядывая на северное сияние и огни пожаров, разгорающихся где-то в районе частного сектора за кладбищем.

— Внимание! Внимание! Граждане! — захрипело где-то далеко не демонтированная радиоточка, — Прослушайте сообщение администрации города Липецка! Сегодня…

— … на территории города Липецка и Липецкой области отмечены случаи заболевания людей опасным вирусом!

— Опомнились, — усмехнулся Сергей.

— Администрацией города Липецка предпринимаются все меры для локализации заболевания и предотвращения возникновения эпидемий, — продолжал хрипеть динамик, — Прослушайте порядок поведения населения…

В районе складов велась редкая перестрелка, а несколько минут спустя что-то громко взорвалось.

— Ну всё, — прожевав кусок колбасы, спокойно сказал Пирог, — цивилизация накрылась пиздой. Гейм овер!

Сидели допоздна, разговаривая о всяком, и на душе царило странное кладбищенское спокойствие. Ну вот и все, доигрались.

Почему-то, не так обидно присутствовать при конце света из-за ещё большего пиздеца в США и Китае, где творится нечто совершенно невообразимое. Не злорадство даже, хотя отчасти и оно, а скорее ощущение некоей сакральной справедливости, совершенно дурацкой с точки зрения логики и человечности.

Немного беспокоит эмоциональная тупость, вернее даже не тупость, а ощущение, что смерть Натахи и убийства ЧОПовцев были давным-давно, и я успешно их пережил. Ситуация, когда я, рискую жизнью, иду спасать Натаху, потому что иначе нельзя, и искренне сожалею о смерти…

… и бросаю её мёртвое тело, даже не подумав о захоронении — естественна и едва ли не обыденна. Во всяком случае, кажется таковой.

Это очень, очень странно… и должно свидетельствовать как минимум о серьёзнейших психологических проблемах, а может быть, и о начинающемся сумасшествии. Но ведь психи никогда не считают себя сумасшедшими, и значит, я не псих… или нет?

— Доброе утро, — едва я заворочался на постели, поприветствовал меня до отвращения бодрый Серёга, — Как спалось?

Сидя по-турецки на туристическом коврике в углу гаража, он деловито ковыряется в разобранном планшете, и судя по всему, проснулся достаточно давно.

— Доброе… — зеваю, до хруста выворачивая челюсть, — спасибо, отвратительно.

— Сны?

— Всего помаленьку, — отвечаю неохотно, пребывая в отвратительном настроении. Сны… а ещё липкая гаражная духота, пропитанная запахами металла, масла и бетона, — сколько там натикало?

— Четыре утра… почти, — бросив взгляд на монитор ноутбука, ответил Пирог, — можешь ещё спать.

— Не… — мотаю головой, прогоняя сон, — по утрянке надо дела переделать.

— Ну да, жара, — кивает друг, не отрываясь от электронных потрохов.

— Это тоже, — встав, начинаю собирать постель. Бельё, поднять матрас с пола и поставить к стене, убрать толстую полиэтиленовую плёнку, на которой он лежал, ещё раз потянуться до хруста в суставах…

— Глянем? — отложив планшет, спросил Серёга, глазами показывая на дверь.

— Угум, — присев у выхода за импровизированным щитом из куска толстой листовой резины, выставляю алебарду, пока Пирог открывает дверь с моим ружьём в руках.

— Гули-гули… — с серьёзным лицом говорит он, напряжённо вглядываясь в дверной проём.

У меня вырывается смешок, Серёга тоже кривовато усмехается.

— Чисто, — констатирует он, выходя на улицу, — Вон… глянь, работает наша баррикада. Собрались!

— А… — снова зеваю и потягиваюсь, делаю короткую разминку и беру нераспечатанную ещё зубную щётку, — вижу, да. Ну что, завтракаем? Я предлагаю не рассиживаться, а по-быстрому поесть чё-ничё, и за дело. Распихать добычу надо, пока народ просыпаться не стал. Только вот куда? Ваше слово, товарищ Пирог!