и над голландцами в 1653 году. Для многих писателей-протестантов пророчествование было уделом женщин, а занимавшиеся им мужчины наделялись женскими чертами. Священники-пуритане в Массачусетсе даже называли себя «сосцами Господа», которые питали прихожан молоком Слова Божьего. Священник Коттон Мэзер писал так: «Такой священник – еще и мать. Разве он не мучится в потугах, порождая Христа в сердцах ваших? Разве не подобны его губы сосцам, через которые молоко Слова Божьего изливается и питает вас?»[85]

В то же время в Европе, подтверждая то наблюдение, что в тяжелые времена люди чаще обращаются к сверхъестественному, последняя мощная вспышка пророчествований пришлась на период Тридцатилетней войны (1618–1648)[86]. Любой, кто изучает литературу этого периода, будет поражен частотой упоминания пророчеств. О них пишут современники, они сами или их последователи выпускают памфлеты. Многие пророки призывали людей покаяться, чтобы избежать Божьей кары; другие повествовали о каких-то конкретных событиях, которые предвидели. Интереснее прочих, пожалуй, Иоганн Уорнер Букендорф, фермер из Саксонии, который записался в шведскую армию. Он был настолько успешным прорицателем, что сделал военную карьеру как своего рода божественный представитель полка. Ему удалось завоевать доверие шведского генерала Леннарта Торстенссона и заставить его прислушиваться к своим политическим и стратегическим советам.

Во второй половине XVII века на Западе, в связи с изменением социального порядка, божественные пророчества утрачивают былую значимость. Важными факторами оказались научная революция и последовавшая за ней секуляризация; исторические события больше не интерпретировались как часть Божественного замысла. Среди ученых есть мнение, что другим решающим фактором стало появление газет, которые в массовом сознании заняли место пророчеств[87]. В отличие от Китая или мусульманских стран редкие пророки на Западе становились серьезной угрозой социально-политическому порядку. Тех же, кто, объявляя себя посланниками Бога, был к этому готов, скорее ссылали в сумасшедший дом, чем в тюрьму.

Однако даже поверхностный взгляд позволяет оценить, что пророки и пророчества не исчезли бесследно. Полагают, что основатель религии мормонов Джозеф Смит произносил и записывал множество пророчеств. Некоторые из них – как, например, предсказание Гражданской войны в Америке – оказались правдивыми. Другие – как предсказание о том, что Нью-Йорк и Бостон будут уничтожены Божьим гневом – не сбылись[88]. Полтора века спустя последователи Смита, главы мормонской церкви, продолжают приписывать себе провидческие способности[89]. И мормоны в этом отношении не уникальны. По всему миру продолжают появляться новые «знаменитые» и «истинные» пророки, а новости о том, как они изрекают доверенные Богом тайны и творят чудеса, публикуются чуть ли не ежедневно. Сегодня их насчитывается десятки тысяч, если не больше. Они все пользуются разной методологией, если так можно выразиться; например, гречанка Афанасия Крикету заявляет, что общается со Святым Духом, который пишет пророческие послания на ее груди[90]. Деятельность пророков не ограничена какой-то отдельной страной, но часто они стоят во главе американских харизматических движений[91], таких как Международная пятидесятническая церковь Христа, и высоко почитаются прихожанами. Время от времени кого-то из них уличают во лжепророчествах, и, конечно, это предполагает, что вообще существует такая вещь, как истинное пророчество. Спор об этом длится уже несколько тысячелетий и вряд ли когда-либо будет разрешен.

3. ОРАКУЛЫ, ПИФИИ И СИВИЛЛЫ

Оракулы пользовались большой популярностью у древних греков и римлян. Трактат Цицерона «О дивинации» (44 до н. э.) начинается так: «А Греция, разве выслала хоть одну колонию в Эолию, Ионию, Азию, Сицилию, Италию без оракула Пифии или Додонского, или Аммона? А какая война предпринималась Грецией без совета, полученного от богов?»[92] Цельс, греческий философ и критик христианства, живший двумя веками позднее, добавлял по этому поводу: «Не счесть городов, которые выросли из предсказаний <…> сколько раз оракулы отводили болезни и голод! Не счесть тех, кто забыл или не поверил пророчеству и был стерт с лица земли! И тех, кто, смирившись с предначертанной судьбой и отправившись населять новые земли, пришли к процветанию»[93]. Вероятно, некоторые из пророчеств были настоящими, то есть созданными незадолго до совершившегося события, которое они предвещали. Но многие из них, безусловно, были изобретены позднее.

Самый важный оракул находился в Дельфах. В центре прорицалища располагалась, точнее, восседала Пифия. Это слово вскоре стало нарицательным для всех занимающихся этим ремеслом женщин. Но изначально под ним понималась невеста Аполлона. Нам неизвестно, как выбирали Пифий. По свидетельству Плутарха (ок. 46–120 н. э.), в его дни дельфийской Пифией была дочь бедного крестьянина, безусловно воспитанная честно и ведущая праведную жизнь, но также получившая самое скудное образование и представление о мире[94]. Из этого можно заключить, что личные качества для Пифии были важнее знаний.

Иногда в Дельфийском оракуле служило несколько женщин, сменявших друг друга. Та, что выходила работать в означенный день, омывалась, предположительно в Кастальском источнике, чьи воды считались священными и приносящими поэтическое вдохновение. Затем связывалась с божеством, держа в руках лавровую ветвь или окуривая себя лавровыми листьями. По другим свидетельствам, листья лавра она жевала. И наконец садилась на треножник в темной подземной келье, излюбленном месте орфических церемоний, в том числе связанных с пророчествованием. Там она попадала под воздействие газов, возникающих из трещины в земле. Верили, что эти газы либо источает огромный змей (пифон), либо выдыхает Аполлон. Сегодня историки все чаще оспаривают правдоподобность такой версии. Не подлежит сомнению между тем, что этот регион геологически активен. Недавно в водах источника, расположенного поблизости от оракула, обнаружили газ этилен. Вдыхание этилена в низкой концентрации вызывает ощущение парения, выхода из собственного тела, эйфории и снимает заторможенность. В более высокой концентрации он способен вызывать более серьезную реакцию, такую как бред или лихорадочная тряска конечностей. Все это соответствует описанию Плутарха[95].

В отличие от шамана пифия не отправляется в мистическое путешествие. Она ждет, чтобы Аполлон вошел в ее тело, погрузил ее в состояние близкое к трансу и использовал ее речевой аппарат. Поэтому изречения дельфийских пророков всегда сформулированы не от третьего лица, а от первого. По большей части эти изречения состояли из невнятного бормотания. Затем собрание жрецов, также принадлежавших храму, толковало слова Пифии, зачастую преобразуя их в гекзаметр. Таким образом, процесс пророчества и выяснения, что оно может принести, был поделен на две части, и за каждую из них несли ответственность разные люди. Само собой, жрецы наделялись большой свободой и влиянием.

Иногда ситуация выходила из-под контроля. Например, одна Пифия, начав служение в расстроенных чувствах и поняв, что пророчество будет печальным, стала «одержима глупым и злым