Зато мать Антуана регулярно возвращалась домой с новой информацией, противоречащей предыдущей.

Около полудня в город прибыл автомобиль регионального телевидения, и журналистка принялась расспрашивать прохожих. Съемочная группа запечатлела дом семейства Дэме и уехала.

Чуть позже госпожа Куртен сообщила, что с утра жандармы допросили учителя коллежа, однако не смогла назвать его имя.

После чего появилась информация: водолазы службы гражданской безопасности будут на пруду к четырнадцати часам.

Госпожа Куртен направилась к Бернадетте, чтобы посоветовать ей (остальные ее поддерживали) не ходить туда, но тщетно. К половине второго в саду собралась уже дюжина соседей, готовых сопровождать госпожу Дэме. Одни собирались помочь ей в поисках, другие – просто поддержать. Когда они тронулись в путь, можно было поклясться, что они идут на похороны. Никто особенно не верил в успех предприятия.

Антуан смотрел вслед удаляющейся компании. Может, ему тоже следует пойти? Уверенность в том, что ничего не найдут, придала ему решимости.

На дороге собралась целая толпа. Издали невозможно было понять, что это – траурное шествие или турпоход.

Госпожа Антонетти сидела на тротуаре в плетеном кресле и с нескрываемым презрением, на которое никто давным-давно не обращал внимания, наблюдала за проходящими мимо нее горожанами.

Чтобы население не подходило к краю пруда и не мешало водолазам работать, жандармы выставили заграждения. Когда появилась Бернадетта, которую с двух сторон поддерживали госпожа Куртен и Клодина, служащий госбезопасности не знал, как ему поступить. Нельзя же запретить матери присутствовать, возмутились вокруг него. Агент был человеком нерешительным, однако заграждения закачались, раздались недовольные возгласы, послышалась брань, люди впадали в лихорадочное состояние, с первых мгновений сопровождавшее эту историю. Чиновник предпочел уступить и задумался: кого он может пропустить в огороженную зону для сопровождения Бернадетты?

К счастью, появился жандармский капитан. Решительно взяв Бернадетту под руку, он самолично отвел ее к пикапу и налил ей чаю из своего термоса. Оттуда госпожа Дэме не видела ничего, что происходило на пруду, но она была рядом.

Антуан стоял в сторонке. К нему подошла Эмили. Ей хотелось заговорить с ним, но она не успела, потому что появился Тео, потом Кевин, а вскоре и остальные мальчишки и девчонки. Все они копировали выражения лиц и слова своих родителей. Некоторые едва знали Реми, но казалось, они все считают его младшим братиком, так же как все взрослые – сыном.

– Арестовали господина Гено, – бросил Тео.

Это известие вызвало шок. Гено был их преподом по естествознанию. Толстяк, про которого разное поговаривали. Кто-то видел, как он выходил из сомнительного местечка в Сент-Илэре… Эмили удивленно обернулась к Тео:

– Но господин Гено не у жандармов, я его видела утром!

Тео был категоричен:

– Если ты его видела утром, значит он еще не был арестован. Но я утверждаю, что он у жандармов и что… ладно, больше я ничего не могу сказать.

До чего надоела эта его манера внезапно умолкать с единственной целью – заставить себя упрашивать. Но Тео всегда такой, вечно напускает на себя важность. Все хотели знать, раздались настойчивые возгласы. Тео уставился на свои ботинки и крепко сжал губы, будто не мог решить, какую тактику выбрать.

– Ну ладно, – наконец процедил он. – Но только между нами, ясно?

Все шепотом поклялись. Тео понизил голос, так что его стало едва слышно, и пришлось наклониться к нему, чтобы понять, что он говорит:

– Гено педик… У него уже бывало… с учениками… Родители жаловались, но дело замяли. Директор коллежа попросил, ясное дело! Вроде он любит совсем маленьких, если вы понимаете, о чем я. Его часто видели возле дома Дэме. Думают, может, и директор тоже это самое…

Товарищи были подавлены тем, что сказал Тео.

Антуан уже не совсем понимал, что происходит. Накануне жандармы вроде подозревали господина Дэме, а потом оставили его в покое. Теперь вот, утром, господина Гено. А может, и директора коллежа. Поиски ведутся вокруг пруда, но Антуан-то знает, что там ничего не найдут. Впервые за сутки он почувствовал, как в груди стало давить немного меньше. Опасность отступает? Антуан не мог бежать, но его не покидала мысль о том, что будет, если Реми никогда не найдут. На целый день это место около пруда, откуда ничего не было видно и которое, по сути, являлось тупиком, превратилось в придаток Боваля. Какими-то неведомыми путями сюда поступала информация, которая затем отправлялась дальше, обогащенная комментариями, иными словами – совершенно новая.

Ближе к вечеру установилась тесная связь между поисками водолазов, здесь, на пруду, и арестом человека, о личности которого, несмотря на заверения Тео, мнения разделились. В забеге на виновность победу одержал господин Гено, но шоферюга, тот, что накануне сбил собаку господина Дэме, тоже был не промах. Как говорится, сразил наповал. Бедняге Роже только и осталось, что положить пса в мешок для мусора. Вы только подумайте, этот тип даже не остановился, чтобы извиниться. Плевать он хотел! Да только кто-то видел, как этот автомобиль выезжал из Боваля. «Фиат». Ну или «ситроен». Синий металлик. Шестьдесят девятый регион, они там все лихачи. Но было ли это в тот же день? Вроде пса сбили накануне исчезновения малыша? Да только я же вам говорю: «фиат» – то вернулся!

Список кандидатов на виновность рискнули дополнить еще парочкой имен. Например, хозяина лесопилки у моста, господина Данзи, однако информация не заслуживала доверия, поскольку исходила от Ролана, его наемного работника, с которым он несколько недель назад подрался из-за какой-то темной истории с кражей. Слухи – субстанция хрупкая, им или веришь, или не веришь. Этому – не поверили.

Что до господина Дэме, то он фигурировал в деле как ненадежный аутсайдер. Этого угрюмого, частенько резкого, охотно лезущего в драку человека не любили. Однако он обладал неоспоримым преимуществом, поскольку был уроженцем Боваля, а значит вызывал меньше подозрений, чем, например, господин Гено (тот был из Лиона) и уж тем более чем неизвестно откуда взявшийся шоферюга. Никто всерьез не верил, что Дэме может похитить или убить своего сына, с какой стати он бы это сделал? И все же жандармы прочесали весь отрезок пути до завода, проделанный им вместе с Реми, и ничего не обнаружили. В самом деле, даже те, кто недолюбливал Роже Дэме, с трудом могли подозревать его.

Реми, прелестного ребенка с круглой мордашкой и живыми глазенками, знали все; и от одной только мысли о том, что кто-то мог его убить, внезапно прерывались разговоры и воцарялось длительное молчание. Никто не мог и вообразить себе весь ужас произошедшего. Даже Антуану это не удавалось, потому что к вечеру его собственная картина случившегося изменилась. Он был предпоследним, кто видел Реми живым. Этот факт периодически приводил умы в возбуждение. Антуан видел Реми до или после того, как малыш провожал отца на работу? Серьезный вопрос. Тут дело в считаных минутах, разобраться не так-то легко. Так что Антуан вынужден был снова и снова повторять свой рассказ. Вокруг него собиралась толпа и в энный раз внимала описанию момента, когда он вышел из дому. Слушатели словно бы вновь вместе с Антуаном видели маленького Реми, неподвижно стоящего возле разрушенного его отцом крольчатника; представляли себе мусорные мешки, в одном из которых находился труп собаки. Антуан в конце концов и сам поверил в свой вымысел. Повторяя его, он видел эту картину, заново переживал ее. Даже в его собственных глазах, как и в воображении его собеседников, эта история обретала реальные черты и все больше приближалась к правде.