действительно интересный пост в блоге. – А еще узнать бы, как вы их надеваете, и все различные детали.

Харука хлопнула в ладоши.

– Вы же можете сами примерить! У меня несколько… Есть одно, которое принадлежало моей двоюродной сестре. Она была высокой. Высокой в понимании японцев.

– Это было бы замечательно!

– Сейчас! – Маю хлопнула в ладоши. – Давайте прямо сейчас!

– Ой, только я еще недостаточно обсохла… – Фиона попыталась отказаться, но Харука проворно вскочила на ноги и пробралась сквозь ширмы сёдзи. Буквально несколько секунд спустя она вернулась, держа целую гору великолепной шелковой ткани, поверх которой выглядывала ее темноволосая голова с мерцающими озорством глазами.

Сэцуко вскочила и захлопала в ладоши.

– О да!

Маю подняла Фиону на ноги, хотя той было немного не по себе, она все еще шаталась и пыталась обрести равновесие, и стала пощипывать ее одежду, словно птица, решительно клюющая семечки.

– Снимайте это, – она потянула Фиону за джемпер.

Сэцуко выбрала деталь одежды из кучи, что лежала на руках у ее матери.

– Сначала нижний слой. – Она протянула белый хлопчатобумажный Т-образный кусок ткани. – Хададзюбан.

Следующее, что помнила Фиона: Маю сняла с нее джемпер, а Сэцуко заправила ее руки в широкие квадратные рукава и продела завязки в отверстия под мышками, в то время как Харука наблюдала, одобрительно покачивая головой.

Затем появилось роскошное кимоно, не такое тонкое и легкое, как казалось сначала, потому что великолепный ярко-красный шелк был подбит более плотной тканью. Следуя командам, который мягко давала Сэцуко, Фиона вытянула руки в стороны. Тщательно соблюдая церемонию, Сэцуко просунула ее руки в объемные рукава – Харука и Маю наблюдали, а Харука тихо сияла от гордости.

– Какая красота! – сказала Фиона, улучив момент, чтобы погладить замысловатую вышивку на ткани: черноголовая птица с длинной шеей, изображенная в полете – белые крылья с резными краями, черный хвост и длинные изящные ноги.

– Журавль, – сказала Харука.

– В японской культуре они символизируют удачу; в народных сказках они жили тысячу лет, – объяснила Сэцуко, разглаживая ткань на груди Фионы, затем взяв передние края халата и плотно обернув их вокруг тела девушки. – Всегда слева направо, – сказала она, туже натягивая ткань. – В обратную сторону – для мертвых.

Харука подошла к ним с широкой кремовой лентой, в которой Фиона узнала пояс, что завязывают посередине.

– Как это называется? – спросила она, касаясь кремового шелка.

– Это оби, – сказала Харука, протягивая его двумя руками своей дочери.

В кои-то веки Фиона не возражала оказаться в центре внимания, и Сэцуко с улыбкой обернула широкий объемный пояс вокруг талии девушки. После она завязала сзади большой бант, указав на маленькие жесткие стержни, вделанные в ткань для придания ему формы.

Наконец, Фиона, словно принцесса, подняла каждую ногу, чтобы Сэцуко надела ей белые носки и помогла обуться в гэта, традиционные деревянные сандалии на толстой подошве.

Маю бросилась вперед, качая головой.

– А волосы!

Встав на стул и не обращая внимания, что Харука хмуро на нее взглянула, она откинула с лица Фионы ее светлые с рыжиной волосы и, собрав их в длинную косу, сделала пучок. Затем она резким движением воткнула в волосы бамбуковый гребень, который поцарапал Фионе кожу головы, от чего она поморщилась.

– Так-то лучше. Теперь туда, – Маю спрыгнула вниз.

Три дамы отошли назад, чтобы полюбоваться картиной, а Фиона сделала несколько шагов в этих очень странных туфлях, потому что в них можно было делать лишь осторожные, крошечные движения. Хлопчатобумажный хададзюбан ощущался мягким и легким, в то время как тяжелый шелк кимоно и утягивающий оби стесняли движения. Фиона чувствовала себя будто в коконе, но это с лихвой компенсировалось теплым одобрением и восхищением на лицах трех женщин. Харука хлопнула в ладоши, ее безмятежное лицо озарилось материнской улыбкой, Сэцуко сияла от радости, а Маю кивнула, наклонив голову и сложив руки на груди, а ее губы растянулись в одобрительном выражении – так обычно делают подростки.

На столе зазвонил телефон Фионы – видеозвонок. Маю подошла, чтобы взять его и передать Фионе, но та, вздрогнув, отрицательно покачала головой.

– Нет, я потом перезвоню. – Она раскинула руки и слегка покружилась перед своими зрителями, не желая разрушать создавшуюся атмосферу. Хотя она все так же была на фут выше трех миниатюрных женщин, сейчас Фиона не ощущала себя чужой, не чувствовала, будто лишь смотрит на них со стороны.

– Хотите, я вас сфотографирую? – спросила Сэцуко.

Фиона на мгновение задумалась; на самом деле она не любила фотографироваться. Если объектив направляли в ее сторону, то она сразу вся напряглась и чувствовала себя неловко. Однако фотографии в кимоно идеально подошли бы для блога, и ей правда захотелось запечатлеть этот прекрасный момент. А еще у нее родилась идея: сфотографировать три поколения женщин вместе.

– Я принесу! – Маю вскочила, но остановилась в дверях, ожидая разрешения, и по кивку Фионы выбежала из комнаты.

Снимать захотела Маю, и она очень быстро училась – Фиона показала ей основные элементы управления зеркальной камерой, и она сразу начала изображать папарацци, отчего вскоре все в голос смеялись.

– Вот так, дорогая! Улыбнитесь мне, Фиона! Сделаем это, детка! Еще! Еще!

В компании этого восторженного подростка, которая постоянно шутила и хихикала, было так легко расслабиться, что Фиона перестала стесняться: она подумала, что после можно будет легко удалить большинство снимков. К тому же она всегда может отрезать на фотографиях себе голову, если те мучительные гримасы, с которыми ее обычно запечатлевают, будут реально ужасные.

День выдался насыщенный. Был момент, когда Фионе по-настоящему сильно захотелось домой. Ложась спать, она думала о том, как радушно приняли ее эти три женщины. Может быть, если хорошенько поразмыслить, Япония не такая уж чуждая страна… Здесь тоже любят, смеются и заботятся друг о друге – эти ценности разделяют все люди в мире.

Глава 4

Перед сном, оставив теплую компанию трех женщин, Фиона проверила телефон и обнаружила на нем множество сообщений – мама была недовольна. Фиона не могла решиться ей перезвонить, понимая, что разговор будет воинственный. Ее мать на самом деле была против этой поездки в Японию. Фиона быстро прикинула, что если она позвонит в семь утра следующего дня, то в Англии будет десять вечера. Поэтому она лишь отправила короткое сообщение, объяснив, что очень устала за день и поэтому позвонит позже.

Матрас-футон оказался гораздо удобнее, чем она ожидала. Укрывшись толстым мягким одеялом (опять же столь непохожим на ее домашнее), она уютно устроилась и, несмотря на то, что день выдался непростой, лишь выключив свет, погрузилась в