или эротического свойства привели к тем историческим событиям, благодаря которым Сократ стал наиболее известен, а именно к суду над ним и к его смерти.

В то же время Платон утверждает, что Сократ «всегда был влюблен», а у Ксенофонта Сократ говорит: «Я не могу назвать времени, когда бы я не был влюблен в кого-нибудь или во что-нибудь». Наряду с другими многочисленными свидетельствами, эти высказывания подтверждают, что Сократ был не чужд амурных чувств и привязанностей. И оба автора отмечают, что Сократ любил, прежде всего, одного человека – вечно юного, прекрасного Алкивиада. Сократ был старше его на двадцать лет, но знал его с раннего возраста. В «Протагоре» Платона, действие которого происходит около 435 г. до н. э., когда Алкивиаду было около пятнадцати, а Сократу – тридцать пять лет, оба изображены как уже давно знакомые друг с другом.

В «Пире» Алкивиад, которому уже за тридцать, с горечью, но тем не менее решительно отрицает, что Сократ был когда-либо его любовником. Если только не в духовном смысле – отсюда и употребление термина «платоническая» любовь. Однако сама настойчивость Алкивиада наводит на мысль, что участники той вечеринки, равно как и читатели «Пира», удивились бы подобной воздержанности Сократа 10.

Подробные сведения о других привязанностях Сократа или о тех, в кого он мог быть «влюблен», найти сложно. Конечно, в диалоге Платона «Хармид» мы читаем о том, что прекрасный молодой Хармид на какой-то момент увлек Сократа. Платон показывает там Сократа как человека, охваченного грубым физическим желанием при виде обнаженной плоти Хармида. Но этот момент в диалоге быстро сменяется более глубоким интеллектуально-философским общением, и предметом беседы становятся самоконтроль и воздержание.

Можно ли назвать объектом романтического увлечения Сократа Ксантиппу? Считается, что ее имя указывает на родственные связи с главой афинских Алкмеонидов Периклом, отца которого звали Ксантипп (кстати, как его старшего сына). Если это так, то Ксантиппа была высокого происхождения, а значит, могла принести Сократу приданое, на которое тот мог достойно жить в зрелом возрасте. По свидетельству Платона, она была матерью троих детей Сократа – Софрониска, Менексена и Лампрокла – и оставалась с ним до самой его смерти. Биографы характеризуют ее как энергичную и требовательную женщину, а более поздние авторы даже называют ее «строптивой». Однако Сократ мог только в пятидесятилетнем возрасте познакомиться с Ксантиппой, а возможно, и не ранее 416 г. до н. э. На тот момент ей было не более двадцати лет, поскольку через семнадцать лет, в момент смерти Сократа, она носила на руках младенца Лампрокла 11. Но какими бы ни были любовные чувства Сократа к Ксантиппе, это была не та юношеская влюбленность, которая могла бы изменить направление его жизни и мысли.

Кроме того, в рассказе Платона, похоже, замалчивается такая неприятная реальность, как семейное положение Сократа. Авторитетные источники – Аристотель и Аристоксен – утверждают, что философ был женат дважды. Другие даже обвиняют его в двоеженстве, утверждая, что одновременно с Ксантиппой в доме Сократа жила и его жена по имени Мирто. Эта Мирто была дочерью Лисимаха, близкого друга отца Сократа из его родной общины (дема) Алопека. Историк Плутарх дает этой ситуации вполне невинное объяснение: Сократ и Ксантиппа просто предоставили ей жилье 12 после того, как она овдовела и оказалась в стесненных обстоятельствах. Сократ был примерно того же возраста, что и Мирто, и, скорее всего, знал ее с детства благодаря их общим друзьям в Алопеке.

И Аристотель, и его ученик Аристоксен утверждают, что Сократ был женат на Мирто и что у них было два сына – Софрониск и Менексен. Эти авторы не стали бы без веских оснований противоречить платоновскому рассказу. Далее Аристоксен сообщает 13, что Ксантиппа, которую он называет «гражданкой Афин, но простолюдинкой», вступила в связь с Сократом гораздо позже и была матерью их младшего сына Лампрокла. Таким образом, Мирто 14 действительно могла быть единственной законной женой Сократа и матерью двух его старших сыновей. Однако в своей «Апологии» Платон устами Сократа заявляет, что у него «три сына, один уже юноша, а двое еще дети» 15. Если бы Платон стремился исказить факты, чтобы показать своего учителя в более симпатичном свете, то логично было бы предположить, что у Сократа было трое малолетних иждивенцев, исключив при этом любое упоминание о его предыдущем браке с Мирто.

В любом случае, учитывая образ жизни философа, трудно себе представить, что Сократ выполнял свои как отцовские, так и супружеские обязанности с образцовым усердием или энтузиазмом. Если Сократ, как это представляется вероятным, женился на Мирто гораздо раньше, после того как она овдовела в предыдущем браке (многие афинские мужи погибали молодыми в сражениях), и у Сократа уже было с ней двое его старших детей, то это может объяснить, почему ее называли «бедной пожилой вдовой», которая впоследствии жила в его доме. В этом случае она могла пересекаться с Ксантиппой. Ведь в истории, заимствованной у Аристоксена, рассказывается, как эти две женщины постоянно ссорились между собой. И спорить прекращали лишь для того, чтобы вместе отругать Сократа, который тем временем с улыбкой наблюдал 16 за происходящим. Со временем Ксантиппа стала единственной любовницей Сократа, возможно, после смерти Мирто, и родила ему младшего сына Лампрокла 17. Но независимо от того, был ли Сократ в молодости или в старости женат на Мирто, нам ничего не известно о его чувствах к ней.

Есть такая английская идиома «слон в комнате» (от выражения elephant in the room) – это когда речь идет об очевидной правде, которую игнорируют либо старательно пытаются не замечать. (Хотя в случае с Сократом речь шла бы скорее о слоночеловеке.) Ведь даже Платон с Ксенофонтом, отзывающиеся о Сократе с любовью и восхищением, без тени сомнения свидетельствуют, что человек, которого они знали, был далеко не красавцем. Их описания, также как и многие сохранившиеся с древних времен скульптуры и живописные изображения, создают впечатление, что Сократ был в лучшем случае физически непривлекателен, а в худшем – откровенно уродлив. Античные бюсты представляют его с вздернутым носом, широко расставленными глазами и с неухоженными волосами вокруг куполовидной лысины. Другие изображения добавляют к этому малый рост, бочкообразную грудь и здоровенное пузо.

Скажем прямо, подобная внешность, справедливо то или нет, мало способствовала бы романтическому влечению или желанию. Однако факт, что человек и со столь непредставительной внешностью способен вызывать неподдельную привязанность и даже, благодаря своей харизме и внутренней красоте, обладать сильнейшей эротической привлекательностью. Это тот самый парадокс, который