Многогранник. Такой же Айтон когда-то нарисовал на моем запястье... Нет, не такой — похожий да, но имелись и отличия. И все-таки, несмотря на разницу, сомнений не оставалось. Это тоже нхоран. Личная печать высшего.

А значит…

— Высший? — выдохнула я изумленно. — Мой отец — высший? И… как его имя?

— Не знаю...

Мама отвела взгляд, вздохнула чуть слышно, пряча скорбную складку у губ, и начала рассказывать...

Юная Гестина, единственная дочь герцога Сефриса ли Граджа была жизнерадостной, непоседливой и невероятно любознательной девушкой.

В роскошной столичной резиденции отца и в не менее пышной родовой усадьбе недалеко от Кайнаса, где постоянно собирались какие-нибудь важные гости, приходилось следить за каждым своим словом и жестом, изображать изнеженную, тихую, воспитанную леди, скучную и правильную. Дабы не опозориться самой и не бросить тень на безупречную репутацию родителей. И Тина с восторгом и затаенным нетерпением каждый год ждала лета, чтобы уехать в Слэдо, маленький городок почти у самых Восточных гор, в гости к давней маминой приятельнице. В три года девочка тяжело заболела, и лекарь посоветовал на время сменить климат. Слэдо идеально подошел. Так с тех пор и повелось.

Париза ли Куф, одинокая бездетная вдова, любила дочку подруги, называла племянницей, баловала, относилась снисходительно к ее шалостям, а главное, предоставляла свободу. Пусть относительную, но все же.

Девочка познакомилась с окрестной детворой и целыми днями пропадала вместе с ними то на речке, то в лесу, то в горах. Высоко и далеко они не заходили, и, тем не менее, у компании везде имелись свои тайные тропки и убежища. Одевалась Тина просто и скромно, со всеми держалась ровно, приветливо. Никому из новых друзей и в голову не пришло, что они общаются с дочерью всесильного герцога ли Граджа.

Гестине это очень нравилось.

Потом ее маленькие приятели выросли, начали помогать родителям, остепенились. У них появились взрослые дела, заботы, и Гестине все чаще приходилось проводить время одной. Она брала книгу и уходила гулять, обходя знакомые с детства места.

Вот так однажды летом — ей тогда как раз исполнилось восемнадцать — она и встретила его...

— В одной из пещер в предгорьях. Вход в нее зарос диким колючим кустарником, высокими и густым, поэтому об этом месте никто, кроме «наших», не знал, — мама слабо улыбнулась своим воспоминаниям и тут же снова посерьезнела. — Когда я впервые его увидела... чуть не умерла от страха. Сразу догадалась, что это маг. И не какой-нибудь несчастный беглый раб, а самый настоящий, из Лагора. А кем он еще мог оказаться? Темная фигура, полулежащая у дальней стены... Черный плащ... Низко надвинутый капюшон... А вместо лица — пустота. Чужой… Жуткий… Первым моим желанием было броситься оттуда без оглядки и немедленно позвать храмовников. А он вдруг застонал коротко и глухо, шевельнулся, словно хотел подняться навстречу, и прошептал: «Помоги». И все.

Это короткое «помоги» изменило всю жизнь Гестины.

Вместо того, чтобы отвернуться, умчаться прочь, донести, она осталась. Сделала осторожный шаг вперед… Потом еще один… Еще… И склонилась над мужчиной.

Девушка не бросила его ни в этот день, ни в следующие. Носила еду, воду, лекарства, какие сумела достать, и ни о чем не спрашивала. Молча оставляла корзинку возле него и убегала, чтобы на другой день обменять пустую плетенку на полную. Маг первый заговорил с ней.

— Как тебя зовут?

От низкого гортанного голоса по спине побежали колючие мурашки.

— Иль… Ильмия.

Чего она в тот момент испугалась, почему представилась именем одной из своих местных подружек, Гестина и сама не знала.

— А вас?

Мужчина на минуту задумался.

— Можешь называть меня Нед, — наконец представился он.

«Можешь называть»... Значит, маг тоже скрывает настоящее имя», — мельком отметила она.

Впрочем, какая разница? Он поправится, уйдет, и они все равно больше никогда не встретятся.

Однако маг не торопился ни выздоравливать, ни исчезать.

Каждое утро, заглядывая в пещеру, она гадала, застанет ли его. Но один день сменялся другим, а мужчина все еще оставался на месте, как и прежде, закутанный во тьму и окруженный тенями. По его просьбе она собирала нужные коренья, травы, и с интересом наблюдала, как внимательно он их перетирал, отмерял, смешивал. Потихоньку маг начал подниматься, ходить, но о полном выздоровлении не было и речи.

Теперь Нед встречал девушку почти у самого входа и, кажется, даже радовался ее появлению. А Гестина... Она вдруг поймала себя на том, что ждет этих встреч и боится уже не мага, а того, что однажды придет и увидит пещеру пустой.

Постепенно, незаметно для себя самой Тина привыкла к его уверенному, глубокому, с легкой хрипотцой голосу, к сильным пальцам, которые прикасались к ее ладони, когда он забирал из рук корзину. Ей даже стало казаться, что окружающий мага сумрак уже не такой плотный, как раньше, и там, за истончившейся пеленой, если хорошо присмотреться можно увидеть лицо. Чуть угловатые черты… Широкий подбородок… Решительно сжатые губы…

Ошибалась, конечно.

А еще они теперь беседовали.

Не о политике, способностях Неда, запретном даре Сахтара, светлых и темных. Эти темы они старательно обходили. А о мелочах, привычках, любимых занятиях. О том, что нравится и, наоборот, отталкивает. Лагор, Варрия, давняя непримиримая вражда двух стран, аристократы, маги, храмовники… Все на время отступило, затерялось далеко-далеко. Остались только двое — юноша и девушка, которые с жадным интересом знакомились друг с другом.

Да, маг оказался ненамного старше Гестины и, так же, как она, любил читать, бродить в одиночестве или сидеть где-нибудь на берегу реки с книгой в руках.

— Не знаю, правду он говорил, или обманывал... Как с именем, — дернула уголком губ мама. — Но тогда я верила каждому слову. Нед не был похож ни на лощеных светских снобов, которые ухаживали за мной в столице и в родительской усадьбе, ни на моих приятелей из Слэдо, хороших, но простоватых. Прямой, умный, искренний, пылкий, он мне чем-то напоминал меня саму, и вместе с тем, казался загадочным, необыкновенным. С каждым днем Нед нравился мне все больше.

Однажды во время разговора маг накрыл ее ладонь своею, осторожно переплел пальцы, а она... не стала убирать руку. Сделала вид, что не заметила. Хотя все внутри замерло, а сердце обожгло сладкой истомой. Тем более, что Нед вел себя так, будто все произошло совершенно случайно, даже не запнулся, продолжая рассказывать о своей лаборатории.

Чем он там занимался, Тина так и не разобралась, да ее гость никогда и не сообщал подробностей. Проронил только, что увлекся одним важным экспериментом, не рассчитал...

— Слишком самонадеянных тьма наказывает… Наставник твердил мне об этом с первого дня, а я все равно полез, куда не следует. Вот и получилось то, что получилось. Взрыв, ранение... В последний момент как-то ухитрился открыть тропу, да только совсем не туда. И вернуться сил уже нет, даже на зов своим не хватает. Надо восстанавливаться. Хорошо, что ты меня нашла, иначе...