ногами земли, бухаюсь на колени и заползаю под днище телеги. Там замираю испуганной мышкой. Ящерка тут же выскальзывает из моей руки и убегает за колесо.

Тяжело взмахнув крыльям, дракон летит дальше. Должно быть, я для него не более чем муха, которую он не убил, а выпустил в окно, прихоти ради. 

— Счастливица! Легко отделалась! — восклицает мужик, в его глазах мелькает уважение.

Дракон уже почти исчезает за облаками, а до меня ещё доносятся отголоски его мощнейшей магии и бездонной печали, которую тот носит внутри вместо души. Шлейф темноты рассеивается, и вокруг снова светлеет.

Кряхтя, мужик выбирается из-под телеги.

— Ты как, девчушка? — спрашивает он.

— Второго раза не переживу, — бормочу, выползая на свет. Падаю на траву, раскинув руки. Сердце стучит, как шальное.

— Повезло, что он сегодня сыт.

— Сыт?! — икаю я. — Он что, мог меня съесть?

— Сам не видел, но поговаривают, что не брезгует.

“Поговаривают… Значит, может, и нет такого?” — с надеждой думаю я. Ведь если эти человеко-ящеры закусывают людьми, то лишний раз приставать к ним с вопросами не захочется... Хотя, похоже, спрашивать что-либо у дракона вообще бесполезно. Теперь ясно, почему Пиона смеялась над моим планом привлечь ящера к ответственности. Люди для него всё равно что муравьи под ногами! Только делать-то что? Надо, получается, ловить дракона пока он в человеческом обличии? Как-то пробовать договориться?

Пока я размышляю, мужик с деловитым видом проверяет тюки. Многие из них лежат на земле, некоторые и вовсе укатились к лесу. Вздохнув, я берусь помогать их собирать. 

— А у вас тут есть несколько драконов, да? Это был какой-то местный? — спрашиваю, чуть погодя.

— Стальной дракон, кому тут ещё летать? — сварливо отвечает мужик. — А-ли не знаешь, чья это земля?

— А чего он хотел от меня, раз не съел?

— Не знаю. Но хорошо, что не забрал. Ничего хорошего с теми, кого он уносит к себе, не случается. Если выживают, то превращаются в монстров и бродят вокруг его проклятого замка.

— Ох… — я растерянно моргаю.

— Да, так что повезло тебе.

Закончив укладывать тюки, мужик подходит к стеклянной колбе, что установлена позади повозки. Её удерживает на месте прочная железная подставка. Сама колба размером с два кулака, а внутри лижет прозрачные стенки чёрное пламя.

—  Вот, посмотри — он показывает на колбу. — Хоть правитель из Стального и пугающий, но магии на пятерых крылатых хватит. Ни у Янтарного дракона, ни у Белого даже половины такой мощи нет.

— А что это? — удивляюсь я.

— Попаданка, чтоль? — чешет бороду мужик. — Элементарных вещей не знаешь!

— Нет, просто я издалека… — осторожно говорю я. — Там и без драконов умеют магию вырабатывать. Электричеством называют.

— Слышал-слышал, а это правда, что у вас магию только по трубочкам можно передавать? 

— Вы о проводах? Ну-у...

— Во-от! А нам никакие провода не нужны! Это, например, магическая батарейка, — мужик стучит по колбе. — Называется: Магиобат. Ими могут пользоваться даже те, у кого искра слабенькая, потому как это чистая магия. Эссенция волшебства! Для самой колбы используется особое алхимическое стекло, оно прямо из воздуха магию собирает и концентрирует. Именно благодаря ей едет моя повозка. И именно магией я повозку к земле привязал, чтобы не поддалась магической буре. А ты ведь и не знаешь, кто наш источник магии, верно?

— Эм-м… а кто?

— Дракон! Потому государства, где живёт хотя бы один дракон, считаются непобедимыми. Магии в воздухе столько, хоть ложкой ешь! И войн нет, потому как границы ни одному войску не перейти. Магический барьер любой натиск выдержит! Разве что другой дракон пойдёт войной, но и здесь не решатся. Наш дракон сильнее всех существующих, это неоспоримый факт. Да и дела Стальной ведёт хорошо, не голодаем, засухи отступили, торговля полным ходом, даже судьбы иногда стирает, у кого совсем дурные. Потому и приходится людям мириться с его странностями и бесчинствами.

— Мириться? А он что-то плохое делает?

— А ты глаза его видела? Через глаза можно душу дракона увидать, а нашего душа сгнила. Уже давно! С тех пор как он родителей и брата своего погубил. Власти хотел единоличной! Вдобавок он детей и женщин ворует, из его замка вечно крики несутся. 

— О боже, — бормочу.

— Вокруг его проклятого замка земля выжжена, там лишь гнилой лес растёт, какой ни одному смертному не перейти, и монстры кругом бродят. 

— Монстры?

“Ох, надеюсь, этот дракон-злодей не тот самый, что украл мою судьбу”, — испуганно думаю я, но уже чувствую, что надежд на это мало. Если уж мне не везёт, так по-крупному.

— Да, у Стального сотни монстров в услужении! — мрачно говорит мужик. — Как твоя ящерка, только в сто раз больше и зубастее.

— Моя ящерка? — я оглядываюсь и натыкаюсь взглядом на изумрудную малышку. Она примостилась за одним из мешков, видно, надеясь, что никто её не заметит. 

— Ладно, — машет рукой мужик. — Довезу тебя до города просто так. Всё-таки дракона первый раз увидала и даже в обморок от страха не упала. Достойно уважения. Запрыгивай!

— О, спасибо! — говорю, забираясь в повозку.

— Меня, кстати, Войтом звать.

— А меня, Алиса.

Войт хмыкает, а потом занимает место впереди и делает руками жест, словно поводья встряхивает. Колба, что стоит позади, разгорается, а потом я замечаю, как от неё отделяются серебряные искорки. Они ударяют по колёсам, и повозка начинает движение.

— А зачем тебе в город, Алиса? — спрашивает Войт.

“И правда, зачем?” — задумываюсь я, а потом понимаю: ”Потому что идти мне больше некуда… Если не найду отца Пионы, то придётся выживать самой. Работу искать… Пытаться выяснить, как забрать судьбу у дракона”.

— Мне осмотреться нужно, — наконец, говорю я. — Скажите, Войт, а на что влияет размер искры человека? Это сильно важно? Ведь если я правильно поняла, магией можно пользоваться даже с крохотной искрой.

— Так одно дело заставлять колёса крутиться, и другое — дождь призвать, правду выведать или оружие зачаровать. Везде нужно разное количество магии, а искра как раз показывает, сколько магии за раз сможет использовать человек.

— А магические существа зачем нужны? — спрашиваю, глядя на ящерку-малышку. Та задремала, положив голову на зелёные лапки. 

— Чтобы лучше магию контролировать, конечно, — хмыкает