Зажмуриваюсь от стыда. Щёки горят. Я, должно быть, красная как рак!

“Так, надо срочно свалить подальше от этого извращенца!” — решаю я. Пытаюсь встать, но мужчина вдруг хватает меня за руку, притягивает к себе и жарко шепчет:

— Куда ты, куколка? Я же ради семьи стараюсь, ради нас!

— Отпусти! Я тебя даже не знаю! — обморочно выкрикиваю я, упираясь ладонью в горячее тело. Пытаясь отпихнуть подальше, но не тут-то было! Незнакомец держит цепко, томно заглядывает в глаза.

Вдруг раздаётся какой-то шум, словно ломаются ветки. Дверь в хлев распахивается. От удивления у меня глаза на лоб лезут, потому что в дверях стоит аристократ с золотыми глазами. С очень знакомыми глазами. В руках он держит трость… ту самую, из-за которой у меня теперь синяки на предплечьях.

“Он-то что тут забыл?! — в панике вопят мысли. — Что, блин, происходит?!”

— О нет, нас застали, — сокрушается голый мужик, притягивая меня ещё ближе. — Я тебя скомпрометировал… Точно придётся жениться, теперь некуда отступать.

— Отойди от неё! — сверкая золотыми глазами, требует аристократ. Он уже направляется к нам, а добравшись, замахивается тростью.

— Ой! — пищу я, втягивая голову в плечи. А потом раздаётся истошный крик.

Золотоглазый лупит по голому мужику тростью, а тот катается по полу и вопит.

— Господи боже, — бормочу, прикрываясь руками.

Голый мужик уже встал на карачки и отползает к выходу, а потом, улучив секундочку, вскакивает и убегает, да так быстро, что сверкают пятки.

— Как ты? — спрашивает золотоглазый, подавая мне руку. — Этот человек ничего не успел сделать?

Мне хочется ущипнуть себя. Что вообще происходит? Что это за комедийная сценка из дешёвого фильма? Нервный смех подбирается к горлу.

— Дурдом, — бормочу я.

— Что, простите? Дур... что? — хмурится аристократ. 

Лицо у него сказочно красивое, но во мне оно вызывает лишь прилив злости. Я прекрасно помню, как вчера этот гад сначала меня оскорбил, а потом ударил тростью! На лбу мужчины замечаю шишку, значит, ему тоже хорошо прилетело. Хоть какая-то справедливость!

— Что ты здесь забыл? Кто ты вообще такой? — спрашиваю я. Проигнорировав руку, встаю самостоятельно.

— Ох, позволь представиться! — торжественно говорит мужчина. — Моё имя Гордониос Энси Вилариас Пятый, старший сын и наследник графского дома Вилариас, рыцарь ордена Славы. Но ты можешь звать меня Гордон.

— А можно я буду звать тебя… никак! — я демонстративно отряхиваюсь от соломы, а потом иду к выходу. Аристократ идёт за мной.

— Мы плохо начали, — говорит Гордон, — но я осознал свою ошибку. И теперь, когда мы квиты. 

Я резко поворачиваюсь и поднимаю брови:

— Квиты? — переспрашиваю.

— Да. 

— С чего это?

Гордон теряется, но говорит вполне твёрдо:

— Я уберёг твою честь! Спас от домогательств.

— А может, меня не надо было спасать? Может, меня вполне всё устраивало?!

— Но, — растерянно хлопает глазами аристократ, а потом возмущается: — ты что ли из таких?! 

— Каких "таких"?

— Доступных женщин!

— Даже быть дешёвой женщиной лучше, чем заносчивым снобом, который готов оскорбить и ударить девушку, — гордо говорю я. — Поэтому оставь меня в покое Гордо-Энси что-то там пятнадцатый. 

— Пятый, — потерянно исправляет золотоглазый.

— Плевать! — заявляю я в удивлённое лицо и выхожу из хлева на улицу. 

Солнце уже встало, небо ясное, ярко-голубое. Вздыхаю полной грудью свежий воздух. Ящерка тыкается носиком мне в щёку. Глажу её по бугристой головке. Она задирает мордочку, чтобы я почесала ей шею. С удовольствием выполняю желание малышки.

— Ты, кажется, не до конца понимаешь, кто я такой, — раздаётся за спиной.

— Мне неинтересно, — отмахиваюсь я и направляюсь к трактиру. Может, удастся перехватить поесть?

Но не успеваю и шага сделать, как из здания трактира выходит шумная делегация. Тут и хозяин заведения, который вчера отправил меня спать в хлев, и несколько служанок, что отказались пустить к умывальнику, и парочка охранников, что вчера чуть ли не плевались мне вслед. 

Едва они видят меня, как застывают. Их лица вытягиваются, разговор стихает. Я внутренне напрягаюсь, ожидая оскорблений, но трактирщик вдруг расплывается в улыбке, такой радушной и широкой, что, кажется, у него вот-вот треснет лицо.

— Дорогая леди! — сладко говорит он и низко кланяется. — Вчера произошло ужасное недопонимание! Позвольте загладить свою вину!

Он делает знак служанкам. Те падают на колени и воют:

— Простите нас, невежд! 

У меня в голове наступает тишина. Понятия не имею, как реагировать на происходящее.

Зато всех остальных ничто не смущает.

Трактирщик торопливо подходит и берёт мою руку. Прежде чем успеваю отдёрнуть, он прижимается к ней слюнявыми губами.

— Фу, не трогайте меня! — не сдерживаюсь я.

— Ой, простите, леди! — лопочет трактирщик. — Пойдёмте же скорее! Мы приготовили для вас стол! Мы так хотим загладить вину!

Служанки подхватывают меня под руки и ведут в трактир. Аристократ Гордон следует позади, не отставая ни на шаг. Охранники сопровождают процессию, а меня начинают терзать нехорошие мысли. 

Может, во сне я провалилась в какой-то новый мир? В параллельную реальность?  Или…

“Или они просто узнали мою магическую судьбу... о том, что мой муж получит силу бога. И теперь хотят любыми способами меня окольцевать…”— думаю я, и мороз проходится по коже.

"Не верю в раскаяние этих людей. Едой меня купить не выйдет!” — твёрдо решаю я. Но едва переступаю порог трактира, как мой настрой даёт трещину. 

В нос бьёт такой вкусный аромат выпечки, что едва не сбивает с ног. Рот тут же наполняется слюной, а голод напоминает о себе болезненным спазмом.

Ящерка на плече беспокойно топчется и заинтересованно вытягивает шею.

Наши с ней взгляды притягивает один из столиков. На нём стоит поднос со свежим румяным хлебом, лежат диковинные фрукты, исходит паром нечто напоминающее картошку с аппетитным мясным гарниром. Рядом стоит ещё несколько блюд, накрытых колпаком.

— Вы явно проголодались, леди! — понимающе подмигивает трактирщик. — Хочу загладить вину за вчерашнее недопонимание! Разрешите угостить вас завтраком.

"Ничего мне от вас не надо!" — заявляет гордость.

— Разрешаю, — говорит мой рот. За вчера в нём побывала только половинка яблока, да сухой хлеб. А день назад вовсе не удалось покушать. Изумрудная ящерка беспокойно перебегает на другое плечо. "Я согласилась ради неё",