– Перебор, – обрываю его я. – До последней фразы звучало возбуждающе, а потом – что-то из области кулинарии.

Мгновенно из голоса Никольского пропадают бархатистые нотки – и он снова дурачится.

– Думаешь?

– Ага.

– Я поработаю над формулировками.

Он поднимается, протягивая мне руку.

– Но не над сутью.

Я делаю вид, что не услышала.

И еще один факт обо мне: я умею плавать. И делаю это неплохо. Никольский тоже, поэтому мы несколько часов проводим в воде, с редкими перерывами на коктейли. Соревнуемся в скорости, в стилях, бесимся и изучаем живописную бухту с невероятной бирюзовой водой.

К обеду сердце готово выпрыгнуть из груди, но я понимаю, что так или иначе занималась спортом. Каким? Вполне возможно, что плаванием, уж очень легко тело вспомнило это дело. Хотя оно и секс вспомнило за секунды, но вряд ли я чемпионка мира в миссионерской позе.

Потом мы обедаем легким салатом и брускеттами. Никольский углубляется в работу, ожесточенно с кем-то переписываясь, а я смотрю на волны в надежде, что вспомню хоть что-то. Или что испытаю хоть малейшее чувство стыда.

Факты не лгут, но их можно по-разному интерпретировать.

Я определенно не нежный цветочек. Я люблю красивых мужчин, дорогие ухаживания и хороший секс. Не испытываю чувство вины за то, что отдалась симпатичному парню фактически на третий день знакомства и… черт, ладно, ощущаю некоторое волнение от мысли, что не менее красивый и, пожалуй, даже более сексуальный его друг тоже не прочь меня соблазнить.

Но одновременно с этим я совершенно точно не наивная дурочка, которая подцепила парочку богатых извращенцев. Я искала о них информацию, купила к путешествию новый телефон, как-то умудрилась пронести и собрать бомбу. Ну и задевала куда-то десять миллионов.

Да что здесь происходит?!

Боже, снова начинает болеть голова.

– Ты в порядке? – спрашивает Данил. – Поспишь?

– Я хочу вернуться в отель. Принять душ и все такое.

– Здесь есть пресный душ, там…

– Я хочу посмотреть телефон. Он уже зарядился, вдруг я найду там что-нибудь… о себе?

Данил ободряюще улыбается. Вообще он проявляет куда больше эмпатии, чем положено человеку, который просто заплатил за секс. По ощущениям (которые вполне могут лгать) у него ко мне гораздо больше интереса, в том числе и сексуального, чем у меня к нему. Не знаю пока, что значит эта информация и зачем она мне, но это лишь пока.

– Мы увидим тебя за ужином? – спрашивает Данил.

Он галантно провожает меня до двери в номер, но, к счастью, избегает всех дурацких сцен с поцелуями после свиданий, как в американском кино.

– Посмотрим, – дипломатично отвечаю я.

Зависит от того, что еще я найду в телефоне.

– Обещаю, только ужин. Сегодня больше никто не посмеет посягнуть на твое тело.

– У вас что, висит график?

Никольский смеется.

– Нет, просто Олег хочет казаться циничным монстром, но он в первую очередь врач, это не вытравить никаким бизнесом. Поверь, он сделает все, чтобы не причинить тебе вред.

– Польщена. Я выйду к ужину.

– Тогда до вечера. И надень все же красное. Долгих остался без сладкого, он заслужил хоть каплю твоей благосклонности.

Загадочно пожимая плечами, я открываю дверь номера и проскальзываю внутрь, стараясь не показывать улыбку. С Данилом довольно легко. Может, я не чувствую к нему ничего, кроме легкого физического желания, он не кажется монстром-злодеем, от которого я пыталась спастись при помощи взрыва.

Оказавшись в комнате, я замираю и ругаюсь сквозь зубы.

Зарядник все еще в розетке, но шнур болтается пустой.

Телефона в комнате больше нет.

– Ты не вышла к ужину. Обещания нужно держать.

– У меня болела голова.

– Старинная женская отмазка.

Я сижу на веранде, лениво ковыряясь в йогурте, пока Долгих что-то печатает в ноутбуке с космической скоростью. Когда я спустилась, он уже был здесь, и не дал мне шанса сесть за свободный столик.

– Ничего не хочешь сказать? Извиниться? Загладить вину?

– Думаю, что вы с Никольским не привыкли к отказам. И к тому, что на ваши приказы кому-то плевать. Поэтому когда я не вышла к ужину, кто-то из вас пошел проверить. Увидел, что я сплю, и наверняка подметил новенькую вскрытую упаковку обезболивающего. И решил отвалить.

– У тебя неплохо развита фантазия.

– Нет, я просто оставила у двери пластиковую крышечку от туши, а утром нашла ее в углу. Значит, в комнату кто-то заходил. Вряд ли уборщица решила скоротать бессонницу за чисткой моей ванны.

Руки Олега замирают над клавиатурой. Он смотрит со смесью недоверия и… восхищения?

– Раньше ты была сильно проще, Алина Аксенова.

– Может, раньше не было причин быть сложной?

С ним на удивление проще, чем с Никольским. Данил изо всех сил пытается стать своим парнем, эдаким веселым приятелем. Приходится подстраиваться, играть в легкость и в то же время быть настороже. С Олегом не надо притворяться. С ним можно быть подозрительной, недоверчивой и местами грубой. Он знает обо мне больше, чем я сама, но в этом мое преимущество.

– Как провела вчерашний день? – невозмутимо спрашивает Долгих.

Я сильнее сжимаю чашку и чувствую, как краснею.

– Ничего. Здесь красивые места.

Он хрипло смеется.

– Действительно. Природа хороша. Правда, Никольский говорил, ты не успела как следует осмотреться.

– А у вас с Никольским нет друг от друга секретов, так?

Мы играем в гляделки до тех пор, пока мне не приносят мороженое. Я бы с удовольствием попробовала местную кухню. Посидела в уютных ресторанчиках на узких улочках, прошлась по уличным киоскам с быстрой едой, погуляла по историческим местам. Отель роскошный, словно дворец, но он как декорация. Я остро нуждаюсь в чем-то настоящем, чтобы заземлиться и немного прийти в себя.

– Что-нибудь вспоминаешь? – спрашивает Олег.

– Ничего. Каждый раз, когда пытаюсь, болит голова. Есть идеи, зачем я во все это влезла?

– Идей – миллион. Но идеи, милая, есть самый дешевый товар на рынке интеллектуального труда. Идея ничего не стоит. Идея и план ее реализации – возможно. Идея, план и средства для реализации уже имеют смысл.

– Что ж, у меня наверняка был какой-то план и я его придерживалась.

– Возможно, ты попала под чье-то влияние. Возможно, имела какой-то тайный умысел. Может, ревновала или… не знаю.