– А сколько тебе можно загорать?

– Пять минут в день, – вздохнул Гвидо.

– Я прослежу, – пообещал Лео.

Я кивнул. Гвидо застонал в отчаянии.

– Вам с Тони, – предложил Алекс, – надо собраться на конференцию «что такое старший брат и как с ним бороться».

– Вместе со мной, – смеясь заметил Лео, – я тоже самый младший.

Трудно поверить, что это так. Но комментировать я не стал. Лео, наверное, так же мечтает о младшем братишке, как и я.

Нам сейчас предстоит небольшой марш: пятнадцать километров по холмам, к нашему лагерю.

– Года три назад, – признался Алекс, – я еще верил, что того, кто отстанет или заноет, немедленно отправят домой.

– А что? Не отправят? – заинтересовался Тони, кажется, он немного испугался.

– А какая разница? – удивился я и подмигнул ему: все будет в порядке, малыш.

Может быть, следовало отправить его к ровесникам? Э-э-э… В прошлом году я просил Алекса позаботиться о Гвидо… О мальках надо заботиться, но не настолько, чтобы они так и не научились плавать.

Тут к нам подошел одетый в полевую форму пехотный капитан. Мы поздоровались. Он ответил.

– Кажется, я здесь еще не всех знаю, – заметил он. – Начальник военного лагеря, капитан Ловере.

Лео, Тони, Роберто и я назвались.

Роберто смотрел на меня во все глаза. Черт возьми! Опять, как осенью в университете: я представляю из себя не то, что я есть, а сына знаменитого отца! Как я тогда сказал-то?.. «Знаменитая фамилия и последствия неудачной лоботомии – два разных диагноза». Этого хватило. Сейчас не всё так просто.

Капитан Ловере, если и был удивлен, то ничем этого не показал. Впрочем, у него же есть список, он знал, что я сюда еду.

Построились – и вперед. По холмам. Для малышни – серьезное испытание.

По дороге Алекс объяснял нам, как тут все устроено. В один аэробус помещается триста пассажиров. И это все ребята, что будут в нашем лагере. Детские лагеря устраивают вдоль берега моря, рядом с пляжами. На расстоянии несколько десятков километров друг от друга. Транспорт на острове представлен несколькими легковыми джипами и маленькими катерами, поэтому большая часть перемещений – на своих двоих. Чтоб ноги не атрофировались.

К подземному полигону, тому самому, на котором всегда устраивают разные сюрпризы, впрочем, возят на катере. Я так понял, что это что-то вроде нашей трассы, только проходить ее на этот раз будет не Геракл и не Диоскуры, а я сам.

Через три часа мы пришли.

– Гвидо, – велел Алекс, – бросай рюкзак и беги занимай то самое место.

Гвидо так и сделал.

– А чем это место лучше остальных? – поинтересовался я.

– Практически личный спуск к воде, а главное – на отшибе. Ладно, идите за ним, – Алекс кивнул в сторону убегающего Гвидо и скинул свой рюкзак мне в руки, – а я пошел за палаткой.

Мы отправились за Гвидо. Наличие среди нас ужасно убедительного Роберто избавило нашу компанию от необходимости драться: свой спуск к воде – штука привлекательная. Двум другим компаниям, претендующим на то же место, хватило минуты, чтобы решить: игра не стоит свеч.

Однажды две собаки

Нашли три кулебяки,

Задумались собаки:

Как делим кулебяки?

Тут прибежал большой собак,

И вмиг не стало кулебяк!

Вздохнули две собаки,

Всё ж обошлось без драки,[5]

– продекламировал Тони. Мы посмеялись.

– Ты это сам придумал? – спросил я.

– Ага!

– Здорово! – восхитился я.

– А за дразнилки, – заявил Роберто, сделав зверскую рожу, – мелких щенков будем топить в море!

Тут к нам вернулся пыхтящий от напряжения Алекс с большущей армейской восьмиместной палаткой.

– Отбились? – спросил он, слегка отдышавшись. – Давайте быстренько обустраиваться, тогда нас уже нельзя будет согнать.

Когда палатка была поставлена, к нам подбежал какой-то незнакомый сержант и, не представившись и не спросив наших имен, велел поставить ее поровнее. Алекс и Гвидо этого типа не знали.

Мы удивились – и поставили палатку поровнее. Он подбежал еще раз и опять велел переделать. Роберто взялся уже за защелки, но я его остановил:

– Погоди, в жизни не видел палатки, так идеально поставленной.

Ребята тоже оглядели палатку и согласились. Через десять минут сержант опять подбежал и на этот раз похвалил результат нашей работы:

– Совсем другое дело! – сказал он довольным тоном.

Когда он убежал хвалить или ругать еще кого-то, мы дали волю своему веселью.

– Хорошее развлечение, но вдруг ему кто-нибудь поверит? – поинтересовался Алекс, когда мы отсмеялись.

– Кто не понимает шуток, тот делает лишнюю работу, – пояснил Лео.

– Не знал, что чувство юмора тоже можно тренировать, – признался я. – В прошлом году тоже так было?

– Не-е, я этого типа вообще в первый раз вижу, странный он какой-то, – удивился Гвидо.

После обеда было какое-то «построение». Алекс, немного смущаясь – ведь он соблазнил меня и Лео, – заверил нас, что эта тоска быстро кончится, и бывает она только в самом начале и самом конце смены.

Форму нам не выдавали, но выглядел строй довольно однообразно: защитного цвета шорты и белые футболки с синим ястребом на груди. Забавно, мне показалось, что это самая подходящая одежда для военного лагеря, и пару дней назад я заказал себе еще полдюжины таких футболок в дополнение к тем, что у меня уже были, – жаль, что я столь банально мыслю. Только у Алекса, как главного любителя повыпендриваться, ястреб был на спине.

– Придется тебе носить ее задом наперед, – заметил Роберто.

– Такая, как у всех, у меня тоже есть, – ухмыльнулся Алекс.

Тоска действительно быстро кончилась: капитан Ловере только напомнил тем, кто знал, и сообщил тем, кто не знал, что категорически запрещается купаться в одиночку, купаться после заката, заплывать за буйки, лазать по скалам без инструктора и выходить за пределы лагеря, не получив разрешения дежурного офицера и не записавшись у него в журнале. Все остальные запреты такие же, как и везде. В прошлом году, вспомнил начальник лагеря, пришлось не только исключать, но и срочно эвакуировать одного любителя обижать маленьких: слишком уж много оказалось желающих дать ему по морде, они даже встали в очередь. Алекс прикрыл глаза и мечтательно улыбался, слушая все это.

– Ты чего? – спросил я тихо, хотя уже и так догадывался, «чего» он.

– Да так, я первым набил морду этому типу, успел безо всякой очереди.