На моё появление, точнее, на скрип двери, народ отреагировал взглядами, а тип за стойкой прищурился, обернулся и что-то сказал через плечо. И, из-за двери за его спиной, показалась вытирающая тряпкой руки тётка, направившаяся ко мне. Тряпка была повязана как у половых, так что что-то типа «официантки». Дождался, не сходя с места, когда она доколыхается до меня:

— Добро пожаловать, господин, — слегка присела она, склонив голову в этаком подобии книксена. — Чего изволите? Перекусить? Отдохнуть? — на последнем она заколыхала сиськами.

Как-то вот при всём при том, что я не любитель истощённых вобл, данная мадама у меня никак не вызывала «огня в чреслах». Жирновата, внешне — старовата, да и с прыщавой сальной кожей. И не слишком чистоплотна, до кучи. Может быть и достаточно молодой — косметики нет, условия жизни в средневековье тяжёлые, да и «жирный эталон красоты», но мне от понимания причин не легче.

— Перекусить. Переночевать, — не стал я упражняться в красноречии.

— Как пожелаете, господин…

— Потапыч, — представился я, потому что назваться, приходя в дом — было не просто нормально, а НУЖНО.

Судя по памяти Михолапа, по крайней мере. Правда, называться полным именем, титулом и прочим — только там, где место этого «заслуживает». Но, например, всплыло воспоминание, где Михолап заходил в пейзанские дома (по разным надобностям). И даже там, несмотря ни на что, представлялся, правда, косвенно: мол так и так, благородному Потапычу желается — ну и варианты, от воды напиться, до сексом потрахаться.

Ну и представиться я представился, а остальное в придорожном трактире явно лишнее.

— Счастье посетило наш дом с вами, — последовал ещё один поклон. — Извольте проследовать за мной, господин Потапыч, в чистый зал.

Я последовал, внутренне отметив, что слово «изволить» дамочке явно не привычно. Точнее, произносила она его правильно, часто, но как «модное» слово, выделяя интонациями и прочим, даже глаза пучила каждый раз.

А вот то, что меня сразу «раскусили» в плане аристократичности — скорее всего, работа толстяка-хозяина. Не коробейник, «глаз набит», скорее всего, даже не по одежде, а по позе и осанке определил: телу было комфортно ходить распрямлённым, да и голову высоко держать.

Чистой залой оказался просторный балкон на полуторном этаже зала, тоже не слишком забитый, но уже со столиками на четыре персоны и стульями. Заняты были всего два: за одним сидела троица средних лет, в однотипной чёрной одежде типа сюртуков. Кто такие — память ответа не дала, но точно не оборотни и не аристократы — было с чем сравнивать. За вторым занятым столиком сидела парочка, мужчина и женщина, от которых… ну чувствовалось, что они не простые люди. Это не говоря о том, что столик был ярко освещён каким-то кристаллом, свисающим на цепочке с потолка, тогда как у троицы — подсвечник на три свечи на столе, не более.

Так что направился я не за официанткой, а к стене, чтобы расположиться, наблюдая за занятыми столиками. Провожатая смутилась, что-то хотела сказать, но передумала, следуя уже за мной. И, после того как я плюхнулся, предложила пожрать, пива или водки.

— Пива, — решил я не рисковать с алкоголем.

— Как изволите, сейчас, — выдала она и уколыхалась.

А я, уже с относительно близкого расстояния, разглядывал компании. И, навострив уши, даже услышал разговоры. Чёрные выходили какими-то чиновниками, служащими империи, судя по всему, занимались какой-то статистикой или переписью.

А парочка, время от времени бросая на меня косые взгляды, негромко переговаривалась о пути, остановках и каком-то «деле».

— Не здесь, Коржун, — отрезала девица на попытку мужчины обсудить какие-то детали.

— А чего здесь опасаться, любезная Длони? — показано удивися тип. — Чинуши, занятые своими делами и какой-то босяк, несомненно, ограбивший местных земледелов, — небрежно кивнул он в мою сторону.

Вообще, одежда на этой парочке, как я видел уже вблизи, была скорее века восемнадцатого, этакие охотничьи костюмы, бархат и кожа, с вставками и вышивками. На их фоне я действительно смотрелся «ограбившим пейзан», но то, что я оборотень — чувствовать-то должны? Хотя никаких долговых расписок нет. Может, и не чувствуют, чёрт знает.

— Не говоря о том, что у него даже оружия нет…

— Оружием является сам владетельный господин, — негромко произнёс я. — А если кому-то нужно что-то сверх того — то это заслуживает только жалости.

Вообще из памяти в ответ на «босяк» всплыло желание встать и порвать трепача в клочья. Но я предпочёл высказаться «в никуда». Может, и не слишком разумно вообще, но тут было «яркое желание». Кроме того, хотя я ни черта не знаю, но и этого «ни черта» хватает на понимание: тут «сословное общество». И ряд моментов просто нельзя «спускать» — а то прикажет, например, этот аристо гнать меня плетьми — вполне возможный вариант. Да и в целом — не слишком скрываясь, не понижая голос, называть меня быдлом — раздражает, чёрт возьми!

— Вы… любезный, — обернувшись не вставая, смерив взглядом, сплюнул этот Кожун, — в чужие беседы лезть изволите?

— А вы потолок купили, любезный? — поинтересовался я. — Или подслушиваете нашу с ним беседу? Так тогда к себе обратите свой же вопрос, — пожал я плечами.

В принципе, так и было: мне лично ничего не сказали, так и лично ничего не сказал. А вот обратившись ко мне, этот аристо уже реально «влез в чужую беседу».

На мои слова тип начал пучить глаза, краснеть рожей, хвататься за рукоять какой-то сабли у пояса, бросая на меня взгляды в стиле «щаз убью!» Но его спутница, незаметно усмехнувшись в сторону, положила ему ладонь на руку и что-то шепнула на ухо. И этот воин фигов с видом «делаю вам всем одолжение» отвернулся.

Тем временем дородная официантка подковыляла к моему столику, заставила его снедью и подвесила на цепь, свисающую с потолка, светящийся кристалл. Видимо, положенный аристократии, но не чиновникам. Парочка, демонстративно на меня не смотря, вскоре покинула балкон через дверь на балконном этаже