class="p1">Медленно, скрипя и периодически заедая стена поползла вбок. На долю секунды Дима замер с открытым ртом, когда показалась комната.

— Не ожидал я такого поворота. Думал, ну тайничок, а тут прям с размахом.

Здесь почти ничего не изменилось. Вдоль левой стены стояло несколько стеллажей. Некоторые из них обвалились. У дальней стены стол, простой без изысков, слева в углу тахта, покрытая, как и все здесь вековой пылью.

— Гляди, что нашел, — окликнул меня Дима.

— Что? — заинтересовалась я, отвлекаясь от созерцания пыли.

— Металлическая перьевая ручка. Их запатентовали только в 1803 году. А это глянь какая. Резная. Может даже на заказ делалась.

— Классная. Где нашел?

— В столе, — продолжая крутить ручку в руках, ответил парень.

— Там еще что-то ест?

— Нет.

Я подошла к тахте и присела на край.

Видимо столетняя мебель было против такого кощунства. Одна из ножек, жалобно скрипнув, подкосилась.

— М-да, — стряхивая с себя пыль, поднялась я.

— У тебя что-то упало?

— Нет.

— Звук такой был, будто что-то железное упало.

— Железное? Ну ка подожди. Я опустилась на колени, заглядывая под тахту.

— Что там?

— То, что я уже и не надеялась найти. То, с чего все началось. Можешь отодвинуть ее?

— Конечно, но за целостность не отвечаю.

Первое передвижение за столетие тахта перенесла на удивление стойко. Я в предвкушении стерла пыль и паутину с жестяной коробки.

— Он здесь. Блокнот, — меня охватил такой восторг, что руки подрагивали, — Я всё-таки его нашла.

— Не пугай меня. Ты сейчас Голума напоминаешь, — усмехнулся Дима, — В любом случае здесь больше ничего нет. пойдем, на свету посмотрим твое сокровище.

Прижав жестяную коробочку к груди, направилась к выходу.

— Закроем все как было, — предложила я.

— Само собой.

Уже направляясь домой, я рассказала Диме все воспоминания, что смогла увидеть.

— А как же все эти истории про клад? — немного расстроился парень.

— Не было никогда никакого клада и сокровищ. Кто-то давно краем уха услышал о подземелье и сочинил красивую сказку о спрятанных драгоценностях. Все мы любим обманываться красивыми историями о кладах и легендами, так жить интереснее. И вообще я думаю, что не стоит распространяться о ходе и тайной комнате.

— Думаю, ты права. Провал мы закидали, вход из дома заложен, в гроте завален. Если о ней узнают, то просто разнесут и загадят, как и все остальное. К сожалению, не все люди умеют ценить, то, что имеют. Пусть тайная комната так и останется тайной.

— Да, только уже нашей тайной.

Анна — девочка-гимназистка выросла во взрослую женщину на моих глазах. Я видела ее счастье и боль, достижения, слезы и любовь. Она оказалась очень талантливой девушкой. В своем голубом блокноте Анна хранила не просто свои записи о жизни, в нем были ее чувства, выраженные в рисунках, стихах и прозе. Восстановив в голове последовательность воспоминаний и записей, я получила трогательную историю взаимоотношений отца и дочери, историю любви, зарожденную еще в детстве и взращённую с годами.

Последняя запись была сделана в тайной комнате.

«Бежать из собственного дома, словно вор. Могла ли я вообще думать о таком? Нет. Я так отчаянно старалась сохранить привычный мир, но он рухнул мне на плечи и раздавил бы, если не Сережа. Милый, дорогой Сережа, я благодарна тебе, что ты так отчаянно пытался меня защитить от этой боли, но я должна была это узнать. Еще вчера пришло письмо от папы. Его последнее письмо. Я не смогла сдержать слез. Оно было в крови. Его передал человек, которому когда-то давно помог отец. Не знаю, как ему это удалось. Слова из этого письма, наверно, навсегда будут в моей голове, но я сохраню его. До самого конца папа беспокоился о нас, обо мне. Благословил меня выйти замуж за Сержа и сказал, что будет молиться за нас там, куда попадет. Маму расстреляют вместе с ним. Как же тяжело оставить все, что тебе дорого в прошлом и сбежать. Сбежать с Родины, от воспоминаний, от себя. Смешно. От себя то не сбежишь. Сейчас мы постараемся выбраться отсюда и направимся заграницу к сестренке. Жаль не могу взять с собой блокнот. А может и не к чему, ведь прошлое должно остаться в прошлом. Прощайте!»