же взрослый человек, с тобой девочка, ну пользуешься, так хоть не губи! Вот что делать?

— Так, главное — не пороть горячку. Сперва я с ней поговорю. Если не поможет, найду ее Андрея, надавлю на совесть, если он окажется невменяемым, припугну отцом.

— Это ведь неправильно, когда девочки — со стариками! Надо что-то делать!

— Полностью согласен, но, если Наташка влюблена… Влюбленный человек — невменяемый, с ним надо осторожно, иначе можно навредить еще больше, понимаешь?

Мама погрустнела и кивнула, скривилась.

— Я не сдержалась. Надо было — осторожно.

Неужели что-то начала понимать? Аллилуйя! Я продолжил объяснять:

— Нравится нам или нет, это уже случилось. Теперь нужно разгребать, но так, чтобы не обозлить Наташку, чтобы она не думала, что мы ее враги.

Мама тяжело вздохнула и задумалась. Я перевел тему:

— Что у тебя на работе? Адвоката я буду искать сегодня-завтра. Как найду, состыкую тебя с ним.

— У меня нет столько денег…

— И не надо. Они есть у меня. То есть у бабушки. Дед приедет — вернет.

Про работу мама как будто забыла, у нее появилась более важная проблема — дочь снюхалась со стариком. Интересно, насколько старик таковым является? Вдруг мужику лет тридцать пять… Да все равно двадцать лет разницы — перебор. «Спать со школьницей — перебор! — вопил опыт взрослого. — Ну раз, ну два, а дальше — о чем?.. И при том, что над постелью нависает тень прокурора. Она ведь ребенок, у нее в голове одни глупости — скучно. Ни один зрелый развитый мужчина с нормальной психикой не спутается со школьницей. Пятьдесят лет мужчины и тридцать — его возлюбленной — уже проще, девушка сформировалась как личность. В шестнадцать еще нет мозгов, а если они и есть, то бал правят гормоны».

Вот только где теперь искать Наташку, чтобы с ней поговорить? Домой она точно в ближайшее время не вернется.

— Если что, я свободна, — сказала мама, вставая с дивана. — Вот только умоюсь, и пойдем покупать дачу. Что от меня нужно?

— Паспорт. Все. Ты ж развелась с отцом?

Она сделала лицо, как у… «Кота из 'Шрека», — подсказала память взрослого. Я не сдержал ругательство. Ну да, как я этого не предвидел? Она все еще любит отца и ждет, что он вернется, заявление подала, но при наличии общих детей надо суетиться, так быстро не разведут. Меня совсем не радовали мысли, что моя дача может достаться отцу при дележке имущества. Он, конечно, ее продаст и упакует Лику или оплатит ей обучение. От этой мысли стало совсем обидно. Я потер виски.

— Так… Значит, на тебя оформлять не будем.

— Почему? — удивилась мама.

— Потому что это ваше совместно нажитое имущество. Он телек из дома вынес. Где гарантия, что дачу не попытается отжать?

— Рома так не сделает. Со мной ведь его дети!

— Нельзя рисковать дедовыми деньгами, — отрезал я. — Делаем так. Я еду к нотариусу, узнаю, что сделать, чтобы оформить дом на меня. Ты идешь к продавцу и обсуждаешь детали.

Мама закрыла лицо руками.

— Если ничего сделать нельзя — оформлять будем на бабушку, так надежнее.

— Неужели нельзя…

— Нельзя! — отрезал я. — Знаешь, где дача Горгоцких? Там такая еврейская бабушка и толстый мальчик.

— Знаю…

— Иди туда, тебя там ждут. А мне пора разруливать ситуацию, я подъеду позже.

Прихватив пачку кофе, которая может расположить нотариуса ко мне, выбежал из квартиры, на пороге столкнувшись с Борисом.

— Когда результаты конкурса? — спросил я.

— В среду, — ответил он, и я понесся дальше.

Сперва — на базу за мопедом. Потом — в центр, где точно водились нотариусы. Черт, должен же был предусмотреть такой сюжетный поворот! Вполне в мамином стиле начать дело, а потом спустить на тормозах. Вот так выпустишь что-то из поля зрения — и все наперекосяк!

Необходимость решить вопрос в кратчайшие сроки придавала ускорение покруче всякого погонщика. С одной стороны — срочно надо, потому мама — оптимальный вариант, с другой — я не имел права рисковать, от отца можно ожидать чего угодно. Вдруг он решит, что мы слишком кучеряво живем, и решит поживиться? Меня подстегивал даже не страх потерять пятьсот долларов, я еще заработаю, а нежелание содержать семью взрослого родителя, в том числе Лику Лялину. Тут я Наташку понимал, и во мне играла ревность.

В голове была круговерть из нотариусов, валютчиков, адвокатов, и где-то на заднем плане маячил Каналья с афганцами, у которых мог быть свой адвокат. Но больше всего напрягала неопределенность. Потому я выжимал из мопеда максимум. Спасибо хоть дорога просохла, не хватало предстать перед нотариусом, серьезным человеком, мокрым и заляпанным грязью.

Подъехав ко входу рынка, где работал валютчик, я спешился и побежал, лавируя между прохожими. Завидел старого знакомого — какого-то хмурого, аж черного, поднялся к нему, волоча мопед по ступеням. Клиентов у него не было, он заметил меня и сказал:

— Не держи яйца в одной корзине, пацан.

Я опешил. Это такой способ приветствия? Пароль? Пока соображал, он объяснил:

— Ладно, говори, чего тебе.

— Просто вопрос, — виновато пожал плечами я. — Не знаете случайно толкового нотариуса и адвоката, но не за все деньги мира?

— Знаю, — кивнул валютчик, достал из барсетки визитку, — вот. Константин Зубарев. Скажи, что от меня. Чтобы наверняка, я тебе сопроводительную записку напишу.

Подозвав напарницу, он приложил лист бумаги к ее спине и принялся писать, говоря:

— Ты — мой родственник, небогатый. Я прошу отнестись с понимание. Кстати, а с каким вопросом ты к нему?

— Мать на работе запугивают. Она медсестра.

Запрокинув голову, он засмеялся.

— Во проблемы у людей!

— Я заплачу. Вдруг возьмется?

— Если делать нечего, может, и возьмется, — пожал плечами валютчик, протянул мне сложенный вдвое лист. — Нотариус вот. — В моей руке оказалась еще одна визитка с именем «Кушнир А. Е.». — Письмо сперва одному покажи, потом второму, оно для обоих сгодится. И еще. В городе работает банда гастролеров-домушников. Квартиру мою обчистили, деньги в сейфе, вскрыть его не смогли, а антиквариат и медали вынесли. Так что не держи все в одном месте.

— Дебилы. Что они с ними делать будут? — удивился я.

Валютчик пожал плечами.

— Пока затаятся, потом поедут к себе в город,