Все потрясенно умолкли. В высшем обществе не допускалось таких прямолинейных оскорблений, только тщательно завуалированные. Принцесса могла позволить себе много лишнего, но не настолько.

— Иногда приходится запачкать руки, — подала голос я, — ради блага королевства. Здесь я беру пример с вашей матери. Она так много трудилась! И вышивка, и ведение хозяйства. Вы наверняка часто бываете у деда на конюшнях. Как его здоровье? Он до сих пор распродает породистых скакунов?

Мне удалось произнести это безукоризненно вежливо, даже с нотками почтительности. В моей фразе был подтекст. Ее мать, маркиза, вынуждена была распродавать имущество своего папаши, чтобы соответствовать статусу фаворитки. Короли дарят украшения и поместья, но не деньги на содержание. Конечно, эта подстилка могла выклянчить монетку на булавки. Но этого все равно не хватило бы на новые шелковые платья для балов.

Беатрис повернулась ко мне и чуть склонила голову. Ее шея покрылась алыми пятнами румянца. Рука с веером замерла на взмахе и дрогнула, деревянное основание модного аксессуара жалобно скрипнуло.

Я позволила себе улыбнуться, старательно изображая благожелательность. Послышалось трепетание вееров, скрывающих усмешки придворных дам.

— Тебя проводят в комнату.

— Спасибо, — поклонилась я. — Мне действительно необходимо отдохнуть в покоях, прежде чем будет суд. Я хотела бы привести себя в порядок, чтобы соответствовать статусу вашей дочери, пусть и проклятой.

Король вскинул взгляд. Весь двор слышал мое заявление. Если я завтра появлюсь в этой же хламиде, возникнет вопрос, почему король не выделил дочери все необходимое. И если меня оставят в каморке, то Фабиану фон Эгарту придется объяснить, почему к его родной дочери так отнеслись. Пойдут слухи. Домыслы.

Пока аристократы у меня в свидетелях, я в безопасности. По крайней мере, Астуриас не бросит меня спать на соломе в конюшне.

Король кивнул.

— Тебе выделят служанку, — сказал он. — Не опаздывай на суд.

Он ушел первым, за ним последовала Беатрис со своими фрейлинами. Даррел незаметно ускользнул во дворец еще раньше. Я даже не заметила, в какой момент он пропал. Астуриас махнул ученикам и скрылся в одной из высоких башен при дворце. Придворные усиленно делали вид, что им жизненно необходим променад поздним вечером, и они точно не пытаются посмотреть на представление подольше. Я сохраняла хладнокровие и почти не двигалась в ожидании обещанной служанки.

Она задерживалась. Мне пришлось отойти с дороги и сделать вид, что я всего лишь наслаждаюсь свежим воздухом, а не вынуждена торчать на холоде из-за чужой нерасторопности. Наконец из бокового входа выскочила девушка в светлом чепчике и коричневой форме горничной. Я с неудовольствием отметила, что ее платье было пошито лучше, чем мое.

— Прошу за мной, — тихо сказала девушка, изобразив книксен.

Это было недопустимой вольностью, так как я все еще являлась принцессой, пусть и проклятой. В моем положении не стоило возмущаться, конечно, но пометочку я сделала. Однажды ей придется сделать передо мной реверанс. Я холодно улыбнулась.

Глава 20

Коридоры дворца причудливо переплетались, словно неведомая прялка решила создать кружево из галерей и тайных переходов. Я знала, что гость едва ли сможет найти самостоятельно уборную, не то что спальню короля.

Это было и хорошо, и плохо. Удобно, что не каждый сможет отыскать мои покои и прирезать во сне. Жаль, что я сама не смогу их найти в этом хитросплетении пустых комнат и огромных залов.

Первые минуты мы шли молча, потому что во мне еще была жива надежда запомнить дорогу. На пятом повороте я смирилась и начала просто разглядывать убранство дома моего отца. Летнего дома, конечно.

Король потратил немало денег из казны, чтобы украсить свое жилье огромными окнами в пол. Столько стекла и зеркал! Каждое из них стоило целое состояние, но король не скупился. Дворец выглядел волшебно. Я едва сдерживалась, чтобы не охать от восторга при виде очередной картины или гобелена.

Из каждой галереи можно было выглянуть в парк, вот только ночью его рассмотреть не удалось. Уверена, утром у меня будет восхитительная возможность оценить мастерство здешних садоводов. Говорят, король заказал для моей матери сотни экзотических растений, велел построить оранжерею в зимнем дворце и обзавелся небольшим зверинцем. Наверное, Беатрис часто там бывает.

Что рассеет скуку лучше, чем наблюдение за несчастным зверьком в золотой клетке? Если бы сестренке позволили, она бы наверняка заезжала в монастырь Акры, чтобы позлорадствовать.

— Как тебя зовут? — спросила я свою молчаливую провожатую.

— Грейс, миледи, — кротко ответила служанка.

— Скажи, Грейс, кто велел тебе водить меня кругами? — ласково произнесла я, снова проходя мимо алого гобелена с драконом. — Его Величество или Ее Высочество? Может быть, сам звездочет снизошел отдать тебе приказ?

Грейс побледнела и ускорилась. На мой вопрос никто не ответил, но уже через пару минут служанка отперла нужную дверь.

Покои мне выделили в дальнем крыле, где почти не бывали слуги. Ковры здесь никто не вычищал, а на мебели серел тонкий слой пыли. В спальне дела обстояли еще хуже. Я закашлялась, глотнув затхлого воздуха, и поспешила выскочить в коридор.

— Там кто-то умер? — прохрипела я. — Не отвечай, сама угадаю. Там почила совесть хозяйки летнего дворца, Беатрис, притом давно. Принеси воды и тряпку. Если найдешь, еще пару мешочков нюхательной соли.

— Миледи плохо себя чувствует? — спросила служанка.

— Нет, миледи просто не хочет спать в этой вони.

Грейс поклонилась и поспешно удалилась. Я предполагала, что она может и не вернуться, поэтому собралась с силами и снова нырнула в темные комнаты. Как я и предполагала, пахло дохлятиной: кто-то поставил ловушки на мышей и забыл их убрать. Переборов брезгливость, я вытащила сор в коридор, затем распахнула двери и окна, надеясь разогнать тошнотворный запах смерти и старости.

Балдахин защитил кровать от нашествия вредителей, но меня мучили сомнения по