Услышав, кто ему ответил, я вздрогнула от испуга. Аберлин! Так значит, именно его отец пригласил на праздник. И, наверное, договорился с ним уже несколько дней назад.

Во мне поднялась волна ярости. Я бросилась обратно в кухню, подобрала волосы и спрятала их под моим самым уродливым чепцом.

– Сюзанна, мы идем! – крикнул отец, и на внешней лестнице раздались шаги.

Было слышно, как отец и Аберлин придвигают лавку к столу.

Я неподвижно стояла посреди кухни. Вся радость от предстоящего ужина испарилась. Глубоко вздохнув, я отложила забрызганный жиром передник. Все равно от моих переодеваний никакого толку.

Взяв миску с супом, я направилась в столовую. В открытые окна лился солнечный свет, и лучи падали прямо на Аберлина, стоявшего у стола и разглаживавшего мозолистой рукой скатерть. Вислые щеки, как и всегда, багровели, низкий лоб блестел от пота, темные волосы до плеч он зачесывал назад, укладывая маслом.

– Отличная ткань, – одобрительно кивнул он и только потом заметил меня. – Как хорошо, что мы встретились вновь, Сюзанна. – Аберлин двинулся в мою сторону. – Могла бы и заглянуть ко мне в мастерскую.

Остановившись передо мной, он восхищенно присвистнул.

– А ты хорошеешь день ото дня.

Мне захотелось показать Аберлину язык. Он был не намного выше меня, зато шире в плечах, еще и коренастый. Под рубашкой выпирало круглое пузо, штаны натягивались на мощных бедрах. Взгляд его глаз навыкате скользнул по моему телу и остановился на вырезе лифа. Досадно, что я не набросила на плечи платок, но в такую погоду я могла бы упасть в обморок от жары. Я выставила перед собой горшок с супом, точно щит.

– Здравствуй, Аберлин, – вежливо, как только могла, поприветствовала его я.

Сняв шапку, он стал обмахиваться ею.

– Как тут жарко… Ну что ж, давайте садиться к столу.

В этот момент в столовую вошел Грегор с двумя кувшинами вина. Увидев меня, он улыбнулся – как мне показалось, злорадно.

– Неужели наш добрый Аберлин теперь бедняк? – подмигнув, осведомился он.

Поставив горшок на середину стола, я разлила всем вино. Отец и Грегор уселись с одной стороны стола, Аберлин устроился напротив и похлопал по лавке рядом с собой.

– Садись ко мне, Сюзанна.

Покачав головой, я придвинула табурет к дальнему краю стола.

– Мне все время нужно будет выходить в кухню, – пробормотала я.

После короткой молитвы отец поднял стакан.

– Давайте выпьем за мою дорогую жену Маргариту – да упокоит Господь ее душу. – Его голос звучал хрипло, глаза подозрительно блеснули. – И за Сюзанну, приготовившую нам этот чудесный ужин.

– За твою дочь, Бертольд! – воскликнул Аберлин.

Мужчины потянулись ложками к горшку, накладывая себе щедрые порции, у меня же пропал аппетит. Мама ни за что не пригласила бы Аберлина на день святой Маргариты. Или пригласила бы?

– Ты и правда мастерица готовить, Сюзанна, – протянул Аберлин.

Недавно Аберлин решил отпустить бородку на гладко выбритом лице, и теперь на волосках его бороды блестел яичный желток. Я лишь пожала плечами.

– Не могу не согласиться с Аберлином, – кивнул отец. – Ты уже научилась готовить не хуже мамы.

Он выразительно посмотрел на меня, будто пытаясь сказать: «Будь любезнее с нашим гостем».

Но мне не хотелось любезничать с Аберлином. Едва мне представлялась такая возможность, как я вскакивала, разливала вино, приносила добавку, нарезала свежий хлеб, вытирала деревянные подставки – все, что угодно, лишь бы не участвовать в застольной беседе и не чувствовать на себе взгляд Аберлина. Мужчины говорили о погоде, работе, даже обсудили юного герцога Максимилиана, который в какой-то момент сменит своего отца, Фридриха, на троне.

Когда подошло время десерта – я испекла медовик – Аберлин постучал по столу. Они с Грегором уже порядочно напились.

– Спасибо тебе, Бертольд, за то, что пригласил меня на ужин. Пришло время раскрыть карты. – Он опустил свою огромную лапищу мне на ладонь. – Вы все знаете, что после преждевременной кончины моей дорогой Гертруды и моего единственного ребенка я живу один, а это не пристало мужчине сорока лет – в середине своего жизненного пути не иметь наследника мастерской. И потому… – Его помутневший взгляд уперся в меня, и я отняла руку. – Потому мы с твоим отцом решили, что сегодня отпразднуем нашу с тобой помолвку. Ну, что скажешь, Сюзанна?

Я ничего не сказала. Были произнесены те слова, которых я опасалась больше всего. Краем глаза я увидела, как отец беспокойно ерзает на лавке.

– Безусловно, мы не будем торопиться со свадьбой, – продолжил Аберлин. – Нам еще предстоит обсудить это со священником, да и прояснить вопрос с приданым и выкупом невесты тоже нужно. К вам в дом еще предстоит найти служанку. Но вот увидишь, тебе со мной будет хорошо. У меня уютный дом, я хорошо зарабатываю, да и сам я неплохо сохранился для своего возраста. – Он оглушительно расхохотался.

Я вскочила, и табурет с грохотом упал на пол. Мне вдруг стало ясно, зачем отец ездил за деньгами в Кестенхольц.

– А меня почему никто не спрашивает?! Я не хочу замуж!

– Ну и умрешь старой девой, – невозмутимо заметил Грегор.

– Послушай, дитя мое… – Отец кашлянул. – С древних времен родители находят жениха своей дочери. Твоя мама тоже всегда желала тебе всего самого лучшего. Достойного мужа, беззаботное будущее. Мы уже давно обо всем договорились, и ты это знаешь.

Папа был прав. Я уже два года знала о грядущей помолвке. Но это не означало, что я выйду замуж за этого ужасного мужчину.

– Я пойду в кухню мыть посуду, – выдавила я. – А вы пока что можете обсудить, сколько я стою.

Я поспешно собрала пустые миски и горшки и вышла из столовой. В кухне я высунулась в окно, чтобы отдышаться. Ни за что не выйду замуж за этого мерзкого типа!

На следующее утро

– Ну что уж тут поделаешь? – Эльзбет погладила заметно округлившийся животик. – Без мужчины ребенок не получится. Я вот радуюсь появлению малыша.

Стояло раннее утро, и я сидела в кухне у моей подруги. В открытые двери и окна задувал приятный ветерок, во дворе было шумно: доносились удары из бондарной мастерской[56] Рупрехта, на винных рядах кричали зазывалы, где-то лаяли псы и скрипели колеса телег.

– Но я не хочу замуж за Аберлина! – Я сжала кулаки, не желая успокаиваться. – За этого мерзкого урода!

Я думала о том, насколько разозлился вчера папа, когда наш гость, покачиваясь, чмокнул меня в щеку на прощание, а я без спросу выбежала из столовой. Отец пришел ко мне в кухню и заявил, чтобы я не смела вести себя так спесиво. Назвал меня неблагодарной упрямицей.