Приняв твердое решение, Поллианна ласково улыбнулась, глядя в глаза первой встречной особе, и весело сказала:

– Хороший сегодня денек, правда?

– А? Что? Да, да, конечно, – пробормотала дама, к которой обращалась девочка, и ускорила шаг.

Поллианна еще дважды делала такие попытки, однако результат всякий раз оказывался неудовлетворительным.

Вскоре она вышла к небольшому пруду. Блики солнца на его поверхности она видела сквозь листву деревьев, еще когда только вошла в парк. По этому живописному водоему плавали несколько лодок с детьми. Глядя на них и слушая их смех, Поллианна почувствовала, что уже не способна сопротивляться гнетущему одиночеству. Именно в этот момент она увидела на скамейке столь же одинокого мужчину. Девочка нерешительно подошла к нему и осторожно села на другой конец скамейки. Еще не так давно она подбежала бы к этому человеку и с радостной откровенностью предложила бы знакомство, не сомневаясь в том, что ее общество будет охотно принято. Однако ряд неудачных попыток вызвал у Поллианны необычное для нее чувство неуверенности. Она украдкой оглядела мужчину.

Вид у него был не слишком привлекательный. Его одежда, хоть и не изношенная, казалась какой-то неопрятной и сидела на нем словно с чужого плеча. Поллианна не могла этого знать, но одежду подобного кроя государство обычно предлагает при освобождении заключенным, отбывшим положенный им срок. Бледного, одутловатого лица мужчины по крайней мере неделю не касалась бритва. Шляпу он надвинул на глаза, руки держал в карманах. Он сидел неподвижно, равнодушно уставившись в землю перед собой. Прошла целая минута, длившаяся бесконечность, пока Поллианна с надеждой в голосе решилась произнести:

– Хороший день сегодня, правда?

Вздрогнув от неожиданности, мужчина обернулся к ней.

– А? Ты… ты что-то сказала? – переспросил он, испуганно озираясь, словно пытаясь убедиться, что слова эти действительно адресованы ему, а не кому-нибудь у него за спиной.

– Я говорю, день сегодня хороший, – принялась торопливо объяснять Поллианна, – хотя дело, конечно, не в этом. То есть я, конечно, рада, что день такой хороший, но я сказала это только для того, чтобы завязать разговор. Потом я бы охотно поговорила с вами и о чем-нибудь другом – о чем угодно то есть. Я только хотела, чтобы мы о чем-то поболтали… Вы меня понимаете?

Мужчина тихонько засмеялся. Даже Поллианне показался странным этот смех, хотя она не могла знать (в отличие от самого мужчины), что улыбка уже много месяцев не касалась его губ.

– Ты хочешь, чтоб мы с тобой о чем-то поболтали? – грустно переспросил незнакомец. – Что же, в таком случае поболтаем. Хотя я думаю, что славная маленькая леди могла бы найти себе немало собеседников более приятных, чем эдакий старый бродяга, вроде меня.

– А мне нравятся старые бро… – поспешила возразить Поллианна, – я хочу сказать, старики. Кто такой бродяга, я не знаю, поэтому не могу сказать, что они мне нравятся. Впрочем, если вы бродяга, я думаю, бродяги мне тоже нравятся. В любом случае вы мне нравитесь, – закончила она, поудобнее устраиваясь на скамейке, что придало ее словам больше убедительности.

– Хм! Весьма польщен, – иронично усмехнулся мужчина.

Выражение его лица и тон его голоса выдавали сомнение, однако он выровнял спину и тоже увереннее устроился на скамейке.

– Так о чем поговорим?

– Это, собственно говоря, не так существенно. «Несущественно» означает, что мне безразлично, правильно? – сияя улыбкой, начала разговор Поллианна. – Тетя Полли утверждает, с чего бы я ни начала разговор, я непременно переведу его на рассказ о дамах из Женского благотворительного общества. Я думаю, это потому, что они были моими первыми воспитательницами. А вы как думаете?.. Мы могли бы еще обсудить прием, который устроили здешние хозяева. Теперь, когда я, наконец, познакомилась с одним из гостей, прием кажется мне успешным.

– Прием?

– Ну, да. Прием… Все эти люди, которых сегодня здесь принимают. Все эти гости… Одна дама сказала, что пускают всех желающих… вот я и осталась. Я до сих пор не видела хозяев… То есть не видела, кто принимает гостей.

Губы мужчины растянулись в улыбке.

– Что ж, моя маленькая прекрасная леди, в какой-то степени это действительно прием. Но хозяин, который его устроил – город Бостон. Это общественный парк, понимаешь? Он открыт для всех.

– Ух, это даже лучше, чем я себе представляла. Понимаете, я боялась, что никогда больше сюда не попаду, ни в какой другой день. А теперь я даже довольна, что раньше об этом не знала. Ведь теперь мне вдвойне приятно. Все приятное всегда приятнее вдвойне, когда мы боимся, что оно продлится недолго. Правильно я говорю?

– Возможно… если действительно речь идет о чем-то приятном, – неохотно и несколько мрачновато согласился мужчина.

– Вот и я так думаю, – кивнула Поллианна, не заметив странного тона собеседника. – Ну, разве не роскошный этот парк? Интересно, знает ли об этом миссис Керю? То есть знает ли она, что парк открыт для всех? Я думаю, каждый хотел бы приходить сюда каждый день и просто так вот сидеть и смотреть.

Лицо мужчины вдруг омрачилось.

– Ну, остались еще на свете люди, занятые на работе… У них есть еще какие-то дела, кроме как приходить сюда, сидеть и смотреть. Увы, мне не повезло попасть в их число.

– Вот как? Так вы вполне можете этому радоваться, – отозвалась Поллианна, взглядом провожая проплывающую неподалеку лодочку.

Мужчина уже подбирал слова для сердитого ответа, однако Поллианна опередила его.

– Вот бы мне так! А то приходится ходить в школу. Правда, школа мне тоже нравится, но есть немало других дел, гораздо более интересных, чем учеба… И, несмотря на это, я рада, что могу ходить в школу особенно, когда вспомню, как этой зимой все думали, что я вообще никогда больше не смогу ходить. Понимаете, я на время осталась без ног. Я имею в виду, они у меня не совсем двигались. Почему-то именно тогда, когда мы что-то теряем, мы осознаем, насколько нам это необходимо. Так же вот, например, и с глазами. Вы никогда не задумывались, насколько нам нужны глаза? Я никогда не задумывалась, пока не приехала на лечение в санаторий. Там была одна дама, которая за год до того потеряла зрение. Я хотела, чтобы она тоже присоединилась к игре, то есть чтобы стала искать то, чему можно порадоваться. Но она ответила, что не может. А если я хочу понять, почему, я пытаюсь почувствовать, каково это. Я подумала, что можно на часок завязать себе глаза платком. Я завязала. Это было ужасно! А вы когда-нибудь устраивали себе такое испытание?

– Хм… нет, не устраивал, – сказал мужчина, одновременно раздраженно и смущенно.

– Непременно попробуйте. Это ужасно! Ничего невозможно делать: ничего такого, что хотелось бы сделать. Но я выдержала целый час. И с того времени мне так радостно… Иногда, когда я вижу что-то очень хорошее, как вот этот парк, мне особенно радостно. Я так расчувствовалась, когда его увидела, что чуть не заплакала оттого, что способна его видеть. Вы понимаете?.. Впрочем, она все равно присоединилась к игре, та слепая дама. Мне сказала об этом мисс Уэтерби.