мужа, который так и не обернулся, второй, уже мне знакомый, поманил пальцем меня.

— Что, баба, — невесело хмыкнул он, — дал господин вольную? А?

Я помотала головой.

— То-то… Ну, будет на то воля Всевидящего, будешь и дальше жить при господах.

Он запер камеру и махнул мне рукой. Я подумала — вот он, еще один шанс, пусть Наталья приказывала мне не раскрывать рта.

— У него жена есть, — тихо сказала я и, так как стражник мне ничего не ответил, сперва решила, что он не расслышал мои слова из-за отдающихся в каменном коридоре шагов. — С ней что будет?

— Графиня-то? — нет, услышал и даже хохотнул, отчего меня прошиб холодок: смешок стражника не сулил этой самой графине ничего хорошего. — Богатая, молодая, красивая, с потомственным титулом, батюшка ее при императорском дворе. Что ей будет?

— Она может с ним… разойтись? Я слышала, что Святой Трон освободит всех жен от клятвы.

Стражник остановился, оглядел меня с ног до головы. Был он немолод, лицо его прорезали глубокие морщины. Может быть, я напомнила ему сестру или дочь.

— Ох, бабы, бабы. Ты бы не рассчитывала на это. Ну, может, и добьется графиня, что ее освободят от клятвы. Тебе-то что? Замуж он тебя возьмет? — Стражник снова пошел вперед. — А и возьмет, что ты, за ним поедешь? На верную смерть? Нет? То-то. А графиня, она клятая. Знает она про вашу связь?

— Что? Нет, — растерянно ответила я. Клятая? Что я еще услышу о себе?

— Так и не попадайся ей на глаза, — серьезно посоветовал стражник. — А то не выносишь байстрюка своего. Все, пошла. Эх, бабы, бабы.

Он с надсадным «хе» вытащил из двери засов и почти выпнул меня на улицу. Я споткнулась о приступку, чуть не упала, обожженная ветром, запахнула накидку и побежала туда, где ждали меня Наталья и Микита.

Мне навстречу шли люди, довольно много. Кто-то по двое, кто-то поодиночке, расстояние между ними было большое, я посторонилась и, пропуская первую пару — пожилого господина и даму в маске, озадачилась, а когда мимо меня прошла старуха в вуали, совсем одна, гордая и величественная, я сообразила. Настал час незаконных посещений заключенных, у каждого господина и госпожи, возможно, была своя Наталья, знающая все ходы.

Мужчина и явно его слуга — с нечесаной бородой — не обратили на меня никакого внимания. Молодая женщина в фривольной шляпке и короткой накидке проскочила мимо, но вдруг обернулась и схватила меня за руку.

— Ты! — выдохнула она. — Ты! Это ты во всем виновата!

Глава пятая

Я вырвалась так для женщины внезапно, что она едва не потеряла равновесие, а я ненароком задела ее рукой по лицу и немедленно этим воспользовалась.

— Блажная вы, госпожа! — каркнула я хрипло, и пропитой хрип тоже вышел не намеренно, но сработал. Я понятия не имела, кто эта дамочка, и мне абсолютно не хотелось разбираться с ней здесь и сейчас.

— Хамка уличная! Подзаборная девка! — прошипела барышня, но больше кидаться на меня не осмелилась. Я, теперь уже стараясь не попадаться никому на пути, развернулась и поспешила к телеге.

У меня сомнений не было, что женщина не обозналась и узнала Аглаю Дитрих и в этом маскарадном костюме. Я даже догадывалась, в чем она могла меня обвинить, и знай я чуть больше, чем знала, я охотно вступила с ней — или с теми, кто мог принимать решения — в торг. Но пока я была в заведомо проигрышном положении: степень моей информированности близка к нулевой.

На пятачке теснились телеги. Желающих посетить заключенных было множество — в часы, когда тюремное начальство почивало, можно было передать запрещенные вещи и пройти за стены крепости тем, кто в официальное время посещений не мог. Любовницы, друзья… Но сейчас все визитеры прошли, и только пыхтели извозчики, я а протискивалась между телег в поисках Натальи и Микиты.

Я пришла раньше, чем они, скорее всего, планировали, и своим появлением испортила завершающие штрихи. Моя служанка и извозчик завозились под дерюгой, Наталья вылезла, охорашиваясь и отряхиваясь, лицо у нее было раскрасневшимся и довольным.

— Вот и славно, — сказала она, — вдосталь и без греха.

— Почему без греха? — простодушно удивилась я, потому что в моем понятии грех как раз присутствовал.

— За благо господина своего — то не грех, — важно кивнула Наталья и тихо добавила: — Ну? Дали что просили, ваше сиятельство?

Я помотала головой.

— Ох ты… — всплеснула руками Наталья, но я уже лезла в изрядно развороченное сено.

— Завтра поедем в церковь, — велела я. Наталья подняла меня и умостила в телегу, забралась сама. — У меня есть еще Святой Трон.

Наталья, которая укутывала меня дерюжкой, выпустила ее из рук. Я замерла, Наталья опомнилась и, качая головой и вздыхая, продолжила подтыкать под меня покрывало. Оно пахло лошадьми и почему-то воском.

Телега дернулась и поехала. Наталья пыхтела у меня над ухом, я думала — что снова не так? Клятая, тот стражник сказал — графиня клятая, что это значит? Сумасшедшая? Когда я металась, обезумевшая от холода, после казни, кто-то так и крикнул — «Графиня Дитрих скорбна стала». С сумасшедшими нельзя развестись? Такие законы существовали, я даже застала их — бесконечно отсюда далеко. В Великобритании, если мне не изменяла память, нельзя было расторгнуть брак с душевнобольным супругом. Если здесь действует тот же закон…

Мне конец. Если мой отец не имел в виду южное имение.

Я хотела задать Наталье вопрос, но Микита, выезжая, громко ругался с другими извозчиками, лошади ржали, телеги колотились друг о друга. Наталья не услышала бы меня, и намного хуже, если бы расслышал кто-то другой. Я упорядочивала мысли и чувствовала, как холод забирается под дерюжку и мою новую одежду.

Телега выбралась, вслед Миките кто-то послал нецензурную брань, я подергала Наталью за рукав и дотянулась до ее уха.

— Почему ты не собирала мне теплую одежду? — Я начала издалека. Может быть, все же южное имение.

— Разве шубу, — уклончиво ответила она. — А так другого и нет?

Она и прежде удивилась моему вопросу. Ладно.

— Имение, в которое тебя отослали вместе с моей беременной матерью, — зашла я с другого конца. Телега ехала к городу, ночь подступала, время мое