если бы мы с тобой не задержались на четыре дня в Аквах Синуэсских, нам не удалось бы застать их в Кайете. А когда мы прибыли туда, на море разыгралась буря, отнявшая у нас еще целых шесть дней. Потом эта тихоходная посудина, на которой мы промучились десять дней и которая, в конце концов, дала течь…

– Нам еще повезло, если принять во внимание, что нас высадили всего в пяти милях от Сиракуз, – заметил Сирт.

– Слишком много времени потеряно, – с сожалением сказала девушка. – Я уже не надеюсь, что застану здесь Мемнона. Скорее всего, он уже на Крите или на пути туда. Вряд ли Мемнон рассказал обо мне Видацилию. Зачем ему было говорить о той, которая, как он думал, уже сошла в царство теней? И если мне не удастся убедить хозяина гостиницы в том, что он может не опасаться меня как лазутчицы, подосланной из Рима, я уж и не знаю, что он предпримет в отношении меня.

– И ты хочешь, чтобы я оставил тебя одну в этом разбойничьем гнезде! – обеспокоился Сирт.

Девушка пожала плечами.

– Зачем же рисковать обоим? – возразила она. – Нет, Сирт, делай то, что я говорю. Пусть о тебе никто не знает. Сегодня же перед закатом приходи на это же самое место. Если меня не будет, то, значит, дела мои не так хороши, как нам бы хотелось. Но я надеюсь, что все обойдется. Пираты не посмеют меня тронуть, узнав, что я жена Мемнона Александрийца, которому благоволит сам Требаций Тибур… Слышал о нем?

– С тех пор, как его молодцы прошлым летом разграбили Остию, имя этого архипирата у всех на устах.

– Итак, тебе известно ровным счетом столько же, сколько знаю я. А теперь слушай, что тебе надо сделать. Узел с вещами пусть остается с тобой. Денег у тебя на первое время хватит. Только не останавливайся в какой-нибудь дешевой ночлежке для бродяг. Там у тебя могут украсть последнее. Найди приличный деверсорий и будь осторожен.

– Да помогут тебе все бессмертные боги! Что бы ни случилось, знай, что я всегда рядом, помню о тебе и жизни не пожалею ради тебя…

Глава четвертая

Гостиница «Аретуса» и ее хозяин. – Ювентина. – Квинт Варий

Девушка поднялась по каменной лестнице в портик, из которого открывался вид на необъятный голубой простор моря.

Гостиница стояла на возвышенном месте примерно в двухстах шагах от зубчатой крепостной стены, тянувшейся вдоль берега в сторону Малой гавани. За стеной виднелась бухта, в которую изливался широкий ручей, тот самый, о котором говорил юный мистагог.

Здание гостиницы представляло собой большой двухэтажный греческий дом. Со стороны бухты к нему примыкала колоннада, ограждавшая место для летней трапезной. Над колоннадой была растянута крыша из парусины. В просветах между колоннами виднелись небольшие столы, за которыми обедали посетители.

Над входом в гостиницу прикреплена была большая вывеска. На сильно полинявшем от времени холсте можно еще было различить обнаженную красавицу, сидевшую под сенью кипариса на морском берегу и простиравшую руку вслед уходящему в море кораблю с распущенным белым парусом. Несомненно, художник изобразил на своей картине речную нимфу Аретусу, о чем свидетельствовала и латинская надпись, сделанная внизу картины: «Здесь Аретуса обещает мореплавателям свое заступничество перед Нептуном и Амфитритой, а хозяин – отличный обед и комнату для отдыха».

– Чем могу служить, госпожа? – обратился к девушке стоявший в портике старый привратник или управляющий. – Должен сразу предупредить, что свободных мест в гостинице нет.

– Мне нужно повидаться с Гаем Видацилием, хозяином гостиницы, – сказала девушка. – У меня к нему очень серьезный разговор.

Привратник замялся немного, потом махнул рукой.

– Ладно, – сказал он. – Если разговор действительно важный, господин не рассердится на меня за то, что я его побеспокоил. Следуй за мной, госпожа! Сюда, сюда, по этой лестнице. Господин отдыхает на солнечной галерее.

Девушка поднялась вслед за привратником по узкой каменной лестнице на самую крышу дома, где находилась так называемая солнечная галерея, столь распространенная в домах богатых греков и римлян.

На галерее в плетеном кресле под парусиновым навесом сидел грузный мужчина с лицом мрачным и неприветливым.

– Вот, господин, – обратился к нему привратник. – Эта девушка желает поговорить с тобой о каком-то важном деле.

Лицо хозяина гостиницы, как показалось девушке, стало еще более пасмурным.

– Ступай! – приказал он привратнику, и тот удалился.

Хозяин гостиницы смерил девушку тяжелым и оценивающим взглядом.

– О чем ты хотела поговорить со мной? – спросил он.

Она подошла к нему почти вплотную и сказала негромко, чуть заметно волнуясь:

– Приветствую тебя, Гай Видацилий! Да покровительствуют боги тебе и твоему заведению! Меня зовут Ювентина, я жена Мемнона Александрийца, которого ты хорошо знаешь.

Гай Видацилий сурово сдвинул брови.

– Ты меня с кем-то путаешь, красавица, – ответил он. – Я не знаю никакого Мемнона Александрийца.

Щеки Ювентины порозовели.

– Хорошо, – сказала она, – в таком случае прими эту гостевую табличку. Надеюсь, ты не забыл своего старого друга и гостеприимца Тита Стация Сальвидиена.

Она вынула из внутреннего кармана плаща небольшую деревянную табличку и протянула ее хозяину гостиницы.

Тот взял из руки девушки табличку и стал внимательно ее рассматривать. Видно было, что она произвела на него некоторое впечатление.

– И чего же ты хочешь? – спросил он по-прежнему неласково.

– Во-первых, я желала бы остановиться в твоей гостинице…

– К сожалению, все комнаты заняты.

– Я готова довольствоваться самым скромным помещением. Очень устала с дороги.

– Хорошо, – немного помедлив, сказал Видацилий. – Пойдем со мной.

Он поднялся с кресла и повел девушку по галерее в сторону летней трапезной.

Вскоре они спустились вниз и очутились перед дверью небольшой пристройки у входа в трапезную.

– Милости прошу! – распахивая перед девушкой дверь, произнес хозяин гостиницы.

Девушка не колеблясь шагнула в небольшую полутемную комнату. Видацилий вошел следом, плотно прикрыв за собой дверь.

Ювентина быстро огляделась. Эта крошечная комната напоминала тюремную камеру. У стены была узкая кровать, а рядом с ней, у изголовья, стоял круглый дельфийский столик. Пол, впрочем, устилал дорогой цветастый ковер.

– Гостевая табличка, действительно, от моего друга Сальвидиена, – заговорил Видацилий. – Но вот что я скажу тебе, красавица. Мне нужно убедиться в том, что ты не подослана ко мне римлянами. Если не объяснишь толком, почему ты здесь и чего тебе нужно, то приготовься к самому худшему.

Ювентина трепетно вздохнула.

– Ты не веришь мне. Что я могу сказать? Только то, что я беглая рабыня и сама скрываюсь от римлян. Несколько месяцев назад я убежала из Рима. Меня объявил в розыск претор Рима Луций Лициний Лукулл…

Видацилий посмотрел на нее с недоверчивой усмешкой.

– Сам претор? – переспросил он. – Это что же такое можно было натворить, чтобы сам римский претор занялся такой юной особой? – медленно произнес он. – Может быть, ты хотела поджечь Капитолий?

– Если наберешься терпения и выслушаешь меня, то, может быть, поверишь моим словам, – сказала Ювентина, стараясь говорить спокойно. – Четыре месяца назад я стала рабыней римского всадника Тита Минуция. Ты, наверное, слышал о недавнем мятеже рабов близ Капуи? Минуций сам его подготовил. Он купил в кредит оружие и убедил своих собственных рабов поднять восстание против римлян. Надо сказать, что этот молодой человек относился ко мне с сочувствием и не раз говорил мне, что я достойна лучшей участи, чем быть рабыней тех негодяев, которые владели мной до него. Незадолго до восстания я уговорила его помочь Мемнону и пятерым его товарищам совершить побег из римской гладиаторской школы. С Мемноном я познакомилась еще прошлым летом и полюбила его всей душой. Я была готова на все, только бы вырвать его из этой тюрьмы для смертников. У Минуция тоже был свой расчет относительно Мемнона, который обещал ему помочь в бегстве к пиратам на Крит…

– Это интересно, – оживился Видацилий. – Ты хочешь сказать, что высокородный римский