class="p1">Все отцовские дневники, в которые он записывал расследования, я проштудировала от корки до корки. Шестьдесят томов. В них он не просто описывал преступления, но писал и об уликах, и о том, как они приводят к преступнику. Интересно было наблюдать, как мелкие детали, казавшиеся незначительной ерундой в начале расследования, вроде брошенной вскользь фразы свидетеля, превращаются в главное доказательство. «Показания свидетелей, – написал он в конце одного отчета, – играют огромную роль, они помогают воссоздать точную картину. Иногда только благодаря им удается заполнить пробелы».

Итак, нужно добыть показания свидетелей. Двое человек меня интересовали больше остальных.

Первой была Ко Исыл, сестра жертвы. Мы виделись прошлой ночью, но я не успела расспросить ее как следует. Мне хотелось услышать ее версию произошедшего, пока она многого не позабыла. А найти ее несложно, спрошу дорогу у кого-нибудь. В такой маленькой деревеньке, как Новон, все друг друга знают.

Вторым человеком, с которым мне хотелось поговорить, была Поксун, женщина, которую я никогда не встречала. Она каким-то образом была связана с исчезновением отца, но как именно, я пока не могла понять. Я знала лишь то, что она заплатила путешественнику, чтобы он привез мне папин обгоревший дневник. Нужно было расспросить этого человека, но он передал дневник через служанку, а она, конечно же, ни о чем его не спросила.

Все эти мысли не давали мне покоя. Я остановилась перед конюшней и подумала, что можно одолжить у шаманки лошадь. Она вряд ли рассердится. У нее ведь целых четыре пони. Каждая семья на этом острове разводила лошадей. Пешком до деревни Новон мне придется идти не меньше двух часов, а на лошади я доберусь до нее в два счета.

Как только я въехала в деревню, навстречу мне начали попадаться крестьяне, и у всех лица были, как на поминках, полные боли, страдания и страха. У одного старика я спросила, где мне найти Ко Исыл, он взглянул на меня потухшим безжизненным взором и прошептал:

– Она прислуживает на постоялом дворе «Кэкчу» у госпожи О.

Я поехала дальше и остановилась у дзельквы, которой на вид было не меньше сотни лет. То самое дерево. Еще в детстве оно попадалось мне на пути по дороге домой. Если я сверну сюда, дорога приведет меня к дому, и все мои детские воспоминания разом воскреснут. На минутку я остановилась в нерешительности, потом развернула пони и поскакала по извилистой аллее, деревья которой способны защитить путника от самого яростного ветра. Я проехала мимо загона с черными визжащими свиньями и оказалась перед старым домом, домом моего детства.

На широком дворе красовались дом и две пристройки, их соломенные крыши сияли на солнце белизной и золотистыми прожилками. Позади высились зеленые деревья, чьи листья колыхались на ветру – знакомый с детства звук. Низенькая ограда из черных камней окружала поместье отца, скромное и небольшое, совсем не изменившееся за пять лет. Отцу не хватило бы средств, чтобы оплатить доставку материалов с полуострова для постройки кивачип [15]. Да и неразумно было строить на Чеджу большой дом. Погода здесь была прескверная: шквальный ветер, постоянные дожди. Особняк бы не выстоял в столь суровых климатических условиях.

У нас был обычный дом, не причудливый особняк с черепичной крышей, но я любила его всем сердцем. Так любят старую книгу со всеми ее вмятинами, порезами и загибами. Грусть и щемящая ностальгия всколыхнулись в моей груди, когда я подъехала к чоннану – входным воротам, каменным столбам; между ними укладывались бревна, по количеству которых можно было понять, дома ли хозяин. На земле лежало три бревна, и это означало, что хозяин дома: «Добро пожаловать».

Нервное напряжение сковало мое тело.

Что за хозяин живет теперь в этом доме?

Я быстро привязала лошадь к столбу, потом пробежала мимо каменных колонн, больших ворот с соломенной крышей и деревянных раздвинутых дверей, словно приглашавших меня зайти в просторный двор. Ни сорняков, ни пыли. Кто-то и правда заботится об этом месте. Может быть, это всего лишь жестокая шутка, может быть, папа все это время был дома?

Я заглянула в ближайшую комнату – это оказалась кладовая, в ней стояли горшки с квашеными овощами. Сквозь еще одну незапертую дверь я попала в санбан – гостиную, где мы обычно обедали.

Тут я остановилась.

Комната была пуста, совершенно пуста… И все же я будто вернулась назад во времени, прошлое вновь ожило. Солнце освещает деревянный пол и купается в пиалах, стоящих на низеньком столике. Мама в ярко-синей юбке сидит на полу и шьет. Папа с ней рядом протирает лезвие меча-трости. А я бегаю за сестрой и что-то кричу ей.

Тут я моргнула, и все это исчезло. В комнате снова стало пусто и темно, восторг потух, и вместо драгоценных алмазов у меня осталась кучка пепла. Прошлое затаилось по углам, прошлое, которое никогда больше не вернется.

– Есть кто-нибудь дома? – крикнула я, и мой голос дрогнул от страха не услышать ответ.

Я взялась за латунную ручку двери, которая вела в отцовскую часть дома.

– Абоджи ?[16]

И тут я услышала знакомые шаги – уверенную неспешную походку. Я бросилась обратно и выглянула во двор. Пожилая женщина склонилась перед мужчиной того же роста и телосложения, что и мой отец.

Я захлебнулась от счастья, сбежала по ступенькам и кинулась через двор к этому человеку. Он стоял ко мне спиной. Как же мне хотелось снова увидеть его лицо! Морщинки по краям глаз, которые становились глубже, когда он улыбался, короткую бородку, щекотавшую меня при поцелуях. Он был огромный, высокого роста – великан, охранявший меня всю мою жизнь.

– Абоджи!

На этот раз отец услышал меня и обернулся. Передо мной стоял незнакомый мужчина с выпирающими скулами и внимательными темными глазами. В его черных, собранных в пучок волосах виднелись седые пряди. Одет он был в шелковый костюм, украшенный золотистой вышивкой. Рядом с ним стояла служанка, это можно было понять по ее одежде.

Я смутилась и нервно провела рукой по бровям.

Значит, отца я пока не нашла.

Сердце мое сжалось от острой боли. Я попыталась вздохнуть, но стало лишь больней.

– Детектив Мин нанял служанку Ккотним. Все эти пять лет она следила за его домом, – объяснил незнакомец, увидев мое замешательство. – Он хотел вернуться сюда вместе с семьей и устроить в этом доме праздничный пир. Но потом его, кажется, повысили в должности, так? «Величайший детектив Чосона», так его называли. Даже я об этом слышал здесь, на Чеджу.

Я почувствовала,