Отец Пол улыбнулся:

Отпустив покупателя, Гилберт высыпал в кассу новую пачку меди. Цент доллар бережет. У них с отцом Полом никогда не было недостач. Гилберт гордился тем, что не побоялся взять того к себе на работу. После того как святой отец ушел из монастыря, он жил случайными заработками, в основном переводами. «В его возрасте, – подумал Гилберт, – без страхового полиса очень тяжело». Начав работать в книжном магазине, отец Пол получил все медицинские льготы. Мужественный человек. До того он два года жил в Доминиканской Республике, его разговорный испанский, насколько Гилберт мог судить, был совершенен. Их связывала многолетняя дружба. Оказавшись в роли начальника, Гилберт разрешил монаху остаться в сутане, только попросил носить более официальную обувь.

Действительно, стрелки на часах еле ползли. Было полчетвертого, когда Гилберт, хромая, вышел из магазина. По пятницам в бухгалтерии он получал сумку с деньгами. Оставаясь в полукруглой тени анфилады, он обогнул выступающее в переулок кирпичное здание «Вордсворта». Великая книжная культура уходила в прошлое, и замазанные известкой окна закрывшегося книжного гиганта напоминали об этом. Во внутреннем дворе было непривычно пусто. Контейнер с остатками демонтированной мебели успели вывезти; на том месте, где он стоял, остался влажный прямоугольный след. Как хорошо, что у них здесь было оплаченное помещение! В дверях Гилберт известил о своем приходе легким покашливанием. У бухгалтера был гость. Их постоянный покупатель профессор Флеминг уже собирался уходить, но, увидев Гилберта, задержался на пороге:

– А, Гилберт! – воскликнул он, как всегда, радостно и приподнял соломенную шляпу. – Легки на помине! Мы только что говорили о вас с Уолтером. Вышла статья в нашем историческом ревю – совершенно по вашей теме! Вы как англичанин скажите: в основе английской культуры со времен колоний лежит двойной стандарт? Я не люблю обобщений, но иногда в них что-то есть. Вы не находите? Характер нации.

Флеминг по-птичьи помигал глазами:

– Почитайте, почитайте, голубчик, мне будет интересно с вами поговорить!

Вот за это Гилберт и любил свою работу, за встречи с такими людьми, как Флеминг, которые мыслили и обозревали историю. В ожидании, пока бухгалтер откроет сейф, Гилберт присел к столу и полистал университетский каталог. Ирония заключалась в том, думал он, что от Англии он всю жизнь пытался взять лучшее – достоинство и аристократизм, то есть то, чего там уже, наверное, не осталось. А от Америки – то, чего там еще не народилось, – те же достоинство и аристократизм. Вот это он и скажет Флемингу, когда увидит его в следующий раз.

– Вы торопитесь, Гилберт? Хотите кусок хорошей запеканки? – спросил бухгалтер, доставая из холодильника коробку. – Я сам приготовил. Старый рецепт, такого вам не поднесут ни в одном ресторане!

Не дожидаясь ответа, он разложил запеканку на две тарелки и подал Гилберту столовый прибор. Медленно ел и все рассказывал про своего племянника из Медфорда. Там было двое мальчиков-близнецов, которых Гилберт знал и думал, что они еще в младших классах.

– Нет, Гилберт, они уже в одиннадцатом, – сказал Уолтер, утирая полный подбородок салфеткой. – Племянник переживает, что дети теряют французский язык, на котором, как вы знаете, говорит с ними мать.

– В семье они на каком говорят? – спросил Гилберт.

– Дома еще иногда по-французски, но читать на нем их уже не заставишь… В школе они выбрали испанский, потому что это практичней. И конечно, Гилберт, уровень образования в наших школах оставляет желать лучшего! Вам повезло, что вы отучились в Англии, где такие прекрасные государственные школы. Дети вашего брата как учатся?

Когда Гилберт говорил об Англии, речь его замедлялась:

– Очень хорошо. При университете, где Уильям работает, замечательная школа. Брату все это очень удобно: он подвозит детей с утра, забирает после работы. Он сегодня прилетает. Я вам не говорил? Он хочет продать дом, чтобы мать переехала в город.

Из скромности Гилберт умолчал, что дом записан на его имя.

– Вот как! Кто-то уже есть на примете?

– Уильям все устроил! М-да… Сегодня все и подпишем.

Он нахмурился, и бухгалтер, человек наблюдательный, это заметил:

– Ваша матушка как поживает?

– Она поживает неплохо, но, конечно, с памятью у нее проблемы! М-да… В общем, Уолтер, ничего нового нет в том, что с возрастом мы не становимся лучше!

– Да! – вздохнул бухгалтер, собирая крошки со стола. – Мы не становимся моложе, вот это уж точно! Так значит, брат прилетает сегодня! Во сколько? Вы, наверное, поедете встречать?

Гилберт объяснил, что точного времени он не знает, но думает, что Уильям будет во второй половине дня.

– Это хорошо, что вы с братом хотя бы время от времени видитесь, – сказал Уолтер с пониманием. – У меня, как вы знаете, с собственным братом сложные отношения, а вот зато с племянником, тьфу-тьфу… Это очень важно, иметь кого-то в семье… Особенно, Гилберт, для закоренелых холостяков.

Он протянул Гилберту сумку с деньгами:

Солнце нависало над башней с часами, и площадь, как бы расширившаяся в периметре от жары, быстро заполнялась людьми. Туристы, среди них было много из стран Азии, задерживались перед витринами. Гилберт постоял в дверях крытой галереи, припоминая что-то. Да, сначала в университетский магазин за ревю! Скучающий за столиком открытого кафе его старый партнер по шахматам показал ему на доску. «Нет, нет, не сегодня!» – прокричал Гилберт и поспешил мимо. Статья об Англии. Хорошо, что не забывают старушку Европу! Он давно не заглядывал сюда. Слава Богу, все по-прежнему. Его рука протянулась к бумажной пирамиде и вытащила из металлической скобы крепкий, пахнущий свежей печатью номер. Как он любил запах книг! После того как он бросил курить, обоняние у него стало как в молодости. Прекрасно пахли итальянские и французские издания, немецкие тоже имели приятный запах, а вот словари и учебники из Индии из-за многомесячных транспортировок в трюмах кораблей пахли плесенью и рассохшимся резиновым клеем.

У продавщицы было хитрое, как у лисички, лицо. Она метнула в его сторону вопросительный взгляд:

– Что-то ищете?

– Как пахнет! – сказал Гилберт и еще раз приложил журнал к лицу.

Она не поняла, что он имеет в виду, поджала тонкие губы:

– Хотите использовать вашу скидку?

– Не в этот раз. У меня в августе будут большие покупки. Очень большие, – добавил он и посмотрел на полку новинок.

Вот-вот должна была поступить в продажу биография Черчилля. Трехтомник. Он давно его дожидался.

– За журнал с вас пять долларов, – сказала она. – Вам нужен пакет?

– Не надо, – сказал Гилберт, пряча чек в карман.

Ему следовало поторопиться: брат мог приехать с минуты на минуту. Обгоняя туристов, он быстро пошел в сторону банка и у двери в недоумении остановился. Такого с ним раньше не случалось: сумочка с деньгами осталась в магазине. Подгоняя непослушное, отяжелевшее от жары тело, он двинулся сквозь толпу. Ему пришлось идти против течения, навстречу вдруг хлынувшим из всех подворотен студентам. Вязкая человеческая масса обволакивала его со всех сторон и делала путь вдвое длинней. На переходе больная нога скользнула по крышке люка, и он чуть не упал. Бешено заколотилось сердце. Но он выровнялся, потянул на себя медную ручку и, проскочив меж двух зазевавшихся туристок, подбежал к прилавку. Слава Богу, обошлось. Терракотовая сумочка темнела на фоне окна, и лисичка, кладя ее на прилавок, уже не была с ним сурова.